Отцы и дочери - Патриция Райс

— Не зная, чем заняться по вечерам, я жестоко запил. Не стану в подробностях описывать, что такое жизнь в колониях. Скажу лишь, что вино убивает многих из нас. Полагаю, айя испугалась, что после моей смерти потеряет такое хорошее место. А может, хотела воспользоваться шансом и пополнить свой доход. Как бы там ни было, однажды вечером, когда я уже был в полубеспамятстве от выпивки, она привела ко мне юную девушку.

Джек наконец открыл глаза, чтобы увидеть, как реагирует Каролина на его откровения. Он заходил слишком далеко за пределы пристойности, рассказывая ей такие вещи, но хотел, чтобы она узнала о нем все. Он обманул се, когда она была моложе, заморочив ее хорошенькую головку романтическими фантазиями и скрыв настоящую и куда более неприглядную часть своей жизни. Тогда он поступал так в отчаянии. В отчаянии он теперь говорил ей всю правду. Наверное, став старше, он не поумнел. Лицо Каролины было непроницаемым, и он воспринял это как дозволение продолжать, хотя ему казалось, что он снова режет себе горло.

— И она стала моей любовницей. Не слишком-то пристойно с моей стороны говорить о таких вещах, но это правда. Я даже не думал жениться. Она просто заполнила ту часть моей жизни, в которой была пустота, хотя мы с нею еле-еле объяснялись. Она была юной, абсолютно необразованной, неопытной и сразу же забеременела. Впрочем, кажется, она только этого и хотела, потому что была ужасно счастлива. Она понимала, что благодаря этому ребенку сможет прочно обосноваться под моей крышей на всю оставшуюся жизнь. Именно так там все и делается…

Каролина как будто тихонько всхлипнула, но Джек уже не мог остановиться.

— Она умерла вскоре после того, как родила Эми. Лишь тогда я узнал, что моя любовница была дочерью моей айи.

Каролина ахнула — значит, слышала и поняла, но не проронила ни слова. История рождения Эми была по меньшей мере банальной. Джек поступил так, как поступают очень многие, только обычно незаконнорожденных детей бросают. Он же не смог отослать старую женщину с младенцем тогда, как и теперь, спустя четыре года не мог отказаться от Эми. Вздохнув, он крепче обнял девочку, словно сам искал защиты.

— Я рада, что ты сказал мне все это, — произнесла Каролина, как только сумела овладеть собой. Она надеялась, что он не заметит слез на ее щеках. Она воображала себе одиночество Джека в этом ужасном изгнании и несчастную мать, вынужденную предать собственную дочь бесчестию, чтобы только спасти ее от голода, — и сердце ее разрывалось. Она была счастлива, что Джек уберег от подобной участи хотя бы Эми. — Так ты признаешь ее?

Джек поднял глаза и перехватил взгляд Каролины.

— Я думаю, это зависит от нескольких вещей, — медленно проговорил он. На сей раз предательская краска не залила ее щек, и Джек увидел лишь любопытство в глазах. Надежды стали быстро улетучиваться, но Джек отчаянно цеплялся за их остатки. — Да, я скорее всего так и сделаю, — коротко добавил он.

Каролина не поняла резкости его тона, но времени, чтобы раздумывать, уже не оставалось: Эми задрожала и начала стонать. Пот заструился изо всех пор, быстро пропитывая ночную рубашку. Нужно было действовать.

Чтобы не держать ее на прохладном ночном воздухе, они завернули ребенка в одеяла. Девочка перестала дрожать. Затем, быстро сменив промокшую одежду на сухую, они вернулись к прежнему занятию — стали менять компрессы. Через полчаса малышку снова забило в лихорадке. Так продолжалось всю ночь.

На заре с кухни прислали чай и тосты. Джек тут же послал за нянькой и миссис Хиггинботэм. Няня прибежала немедленно и принялась помогать со сменой белья, то и дело украдкой бросая взгляды на хозяина и гостью. Оба смотрели победителями, хотя ужасно устали. Девочка, казалось, задышала полегче.

Миссис Хиггинботэм прибыла еще только через час. Удостоив Каролину притворной улыбкой, дама обратила все свое внимание на Джека. Помятая одежда двухдневной свежести слегка шокировала ее, но, переведя глаза на раздраженное лицо хозяина, гувернантка заметно струсила. Тогда она поспешила перейти в наступление:

— Прошу прощения, милорд, но мне недвусмысленно было указано, что мои услуги больше не нужны. А я бы с удовольствием посидела с ребенком, пока вы отдыхаете. Вам вообще не стоит утруждать себя подобными хлопотами. Я уверена, что у вас есть и более важные дела. Хотите, я прикажу приготовить для вас ванну?

Джек поджал губы, но продолжал сдерживаться с поразительным хладнокровием. Каролина просто диву давалась. Она бы уже, наверное, давно выцарапала глаза этой нахалке. Вот уж действительно более важные дела!

— Нам действительно больше не понадобятся ваши услуги, миссис Хиггинботэм. Я поручу своему секретарю, когда он явится, выплатить вам жалованье за полгода вперед. Мне бы хотелось, чтобы вы исчезли из этого дома еще до окончания сегодняшнего дня.

Пораженная гувернантка воззрилась на него, не желая верить своим ушам.

— Но на каком основании, милорд? Разве я не заботилась о крошке, как о своем собственном ребенке? Разве не одевала ее во все самое лучшее и не следила за тем, чтобы она вела себя как подобает? Нельзя же винить меня за то, что такие дети просто не в состоянии усвоить, что надо слушаться? Я делала все возможное, чтобы научить ее…

Джек выпрямился во весь свой немалый рост, и гувернантка даже попятилась.

— Уходите прочь, миссис Хиггинботэм, прочь, пока я не потерял терпение. И советую вам больше не заниматься такой работой, где требуются человечность и сострадание, потому что у вас нет ни того, ни другого. Убирайтесь немедленно!

Последние слова он почти прорычал, так что грозная матрона лишь тревожно пискнула и бросилась к дверям, успев, однако, метнуть злобный взгляд в сторону Каролины.

Джек сразу сник, но звуки, донесшиеся со стороны детской кроватки, снова привлекли его внимание. Эми чихнула и открыла глаза.

— Папа? — слабо проговорила девочка, когда он взял ее на руки.

Сияющий взор Джека и радостная улыбка вызвали слезы на глазах Каролины. Тронув детскую щечку и убедившись, что жар уже не такой, как прежде, она почувствовала невероятное облегчение. Джек явно испытывал то же самое. Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга.

— Наверное, корзинка от моей нянюшки уже доставлена, — сказала Каролина. — Надо бы съездить за ней домой.

Улыбка покинула лицо Джека.

— Только не сию минуту. Подожди меня. Я не хочу, чтобы тебе самой пришлось расхлебывать последствия.

А ведь Каролина даже не задумывалась над последствиями. Вот уже несколько лет никто не мешал ей по собственной воле уходить из дома и возвращаться, как она пожелает. Отец был уверен, что его старшая дочь не сделает ничего неподобающего. Вполне возможно, Генри до сих пор даже не было известно о ее отсутствии. Она неловко улыбнулась Джеку:

— В этом нет необходимости. О том, что меня нет дома, знает только горничная, а она не станет болтать. Так что тебе не стоит беспокоиться.

Эми совсем расчихалась, а потом заявила, что проголодалась, так что на некоторое время им обоим пришлось отвлечься. Джек страшно разволновался, когда девочка заплакала и ее вырвало только что съеденным тостом. Каролина успокоила и его, и ребенка, а потом предложила Эми яблочный сок и чай с медом. Следующий тост был намазан маслом, слегка посыпан корицей и порезан на маленькие кусочки. Джек выкрикивал распоряжения целой армии слуг, которые метались вверх и вниз по лестнице, Каролина готовила из приносимых ими продуктов еду, подходящую для больного ребенка. В результате им удалось впервые за эти дни накормить ослабевшую Эми.