Неведомый - Анна Аскельд

подтащили к подножию высокого трона. Бумаги безжалостно сминались под сапогами, а у вальравна оказалась чудесная компания. Ученых мужей поставили рядом с ним, и было неизвестно, что их пугало больше – королевский гнев или соседство с чудовищем.

Советники казались тряпичными куклами в руках безжалостных артистов. Абнер вспомнил, что в его детстве отец часто принимал у себя всякий сброд – и кукольников, и певцов. Стеврон поистине владел даром окружать себя гнилью и падалью.

– Тогда вы должны найти виновника, – советник Рид, пытаясь вернуть утерянное достоинство, вступил в переговоры, – это ваша обязанность. Ваш отец так и поступил бы.

– Мой отец был справедливым и милосердным королем. Добрым, верным своим дурацким принципам. И глупым. Именно поэтому сейчас его голова гниет в земле, а моя все еще дышит воздухом. К моему счастью, я на него совершенно не похож. – Абнер почувствовал во рту металлический привкус. – Начнешь искать крайнего – и никогда не закончишь.

На него смотрели сотни глаз, спина его взмокла, и он сдерживал боль, впившись ногтями в ладони. «Вот будет потеха, если я обделаюсь прямо у них на глазах – король-трясучка, оказывается, еще и гадит под себя! Ну и дела. Не пора ли выбирать нового короля?» Гул Залы смешался с шумом крови в ушах, и голова Абнера закружилась.

– Вам плохо, ваше величество? – Сенна, стоявший напротив, улыбнулся, показав окровавленные зубы. Бой был проигран – и советник понял это самым первым. Абнер ожидал, что именно он скажет напоследок какую-нибудь гадость, но все равно удивился – в первую очередь беспечной улыбке. – Что ж, дышите воздухом, пока можете. Но он, – Сенна покосился на ворона – тот перестал смеяться и теперь что-то негромко насвистывал себе под нос, – не первый и не последний. Будут еще – безымянные тени, ваш оживший кошмар. Нам вынес приговор сам король Мегрии – пусть несправедливый, но мы всегда знали, что именно вас стоит бояться. А кто вынесет смертный приговор самому королю? – Сенна пожал плечами. – Никому не известный дикарь? Простой человек? Неведомый враг. – Советник прижал пухлую руку к сердцу и подмигнул: – Ваша жизнь – это страх перед тысячами лиц. Думаете, вы великий уравнитель?

Слова Сенны тонули в криках и проклятиях, которые на головы советников обильно сыпались с галерей. Его могли слышать только он сам, верные воины и те, чья жизнь уже была повенчана с петлей. Ему не было страшно. Но Абнер все равно пожалел, что рядом нет Брунны. Пусть они не любили друг друга, но тацианка всегда находила ответы там, где он терялся.

Судорога свела желудок, и Абнер представил, как скручиваются в спазмах его кишки. Черная кровь превратилась в жидкое пламя, пес восторженно заскулил и вцепился в легкие – со всей доступной ему силой. Невидимые руки душили его изнутри. Зала покачнулась вправо, потом влево, и медленно поплыла.

«Ну, вот и все, – подумал Абнер. – Почему каждый лучший день непременно оборачивается чем-то худшим?»

– Что вы, Сенна, – Абнер оттянул ворот камзола и заметил, что вены на его руке вспучились и почернели. Советники удивленно смотрели на короля, и Абнер молил всех богов о том, чтобы никто на галереях не сумел разглядеть его недуг. – Только смерть уравнивает всех. И это – последний урок, который вам предстоит выучить. Королева поможет – на языке насилия она изъясняется намного искуснее меня. Проводите. – Он поднялся на ноги и пошатнулся. – Проводите их. – Поймав насмешливый взгляд Сенны, Абнер добавил: – Всех повесить. Но перед этим – вырвать лживые языки. Мой тесть давно не получал никаких даров.

Глава 5

Жертва

левок, не долетев, остался плавать в луже. Мужчина улыбнулся и показал Титу гнилые зубы.

– Старые боги, новые боги – все они хотят нашей крови. Скорее я поцелую милорда в зад, чем пойду в эту молельню. Прибей меня своей рукой, ты, королевский холуй. Предатель. – Последнее слово приговоренный сопроводил еще одним плевком – и на этот раз попал Титу на рукав. – Гниль. Мы помрем, но дождемся тебя в туманном краю Изнанки и спросим за все. Ты выкормыш ворон, не имперцев. Слепой бог закроет ворота перед твоим носом – так и знай.

Распятый между стражниками, мужчина не испытывал ни страха, ни сомнений. Жалкий сморчок в дырявых штанах, босой и вшивый, а сколько отваги! Тит ему даже позавидовал. И не позволил бить, когда Винке замахнулся – здоровенный кулак послушно застыл у оплывшего лица. Пальцы Тита заныли – прошедшая ночь была долгой, и пролитой крови хватило бы всем богам на этом свете.

– Сначала ему отпустят грехи.

– Грехи! – Крестьянин скрутил кукиши двумя руками. – Засунь в жопу свое прощение. Сдалось оно мне – так и передай этому паскуднику. Мои боги останутся со мной. – И, довольный своей речью, мужчина запрокинул голову к небу.

Тит посмотрел туда следом за ним, но никаких богов не обнаружил. Тучи клочьями наползали с севера – казалось, что это горы их выдыхают и отбирают у Шегеша скудное тепло. Сизый край – призрачный край. Тит обернулся: люди толпились у подножия холма, копошащийся ком грязных избитых тел. Стража то и дело награждала их тычками и посмеивалась над тихими рыданиями женщин и детей. Горт угрожающе возвышался над распахнутыми воротами и наблюдал за ними темными окнами. Тит глубже вдохнул воздух, напоенный влагой, и отвернулся. Щеки горели.

Камень, его соучастник, равнодушно наблюдал за тем, как Тит вынимал меч, обтирал его тряпкой и щурился, пытаясь разобрать свой же почерк. Буквы, насмехаясь, плясали перед его глазами.

– Грег, ты обвиняешься в государственной измене. Я, лорд Шегеша Тит Дага, от имени короля Мегрии, протектората Тацианской империи, Абнера Стравоя, обвиняю тебя в пособничестве воронам и вере в кровавых богов. Есть только одна вера – в Слепого бога, пусть его длань коснется тебя и спасет твою душу.

Грег пропустил эти слова мимо ушей – он закрыл глаза и шептал свои молитвы. Почему-то Тит был уверен, что те, к кому он обращался, его слышали.

– А как же яграт? – Второй стражник, Брен, мотнул головой в сторону храма.

– Обойдемся на этот раз без него.

Винке понятливо кивнул и дернул Грега, заставив того опуститься на колени. Мужчина не стал сопротивляться, но открыл глаза и уставился на Тита.

– До встречи, – сказал и подмигнул так, будто они