Путешествие на Тандадрику - Витауте-Геновайте Жилинскайте

— Ты что перчатку терзаешь? — прервал её грустные мысли насмешливый голос Лягарии.

Настроение у Эйноры вконец испортилось.

— Пойду назад, на корабль, — пробормотала она. — Мне тут нечего делать. Где трап? — вытянула она перед собой руки. — Где же трап?

— Позвольте проводить вас, — услышала она рядом голос пилота, и его сильная рука перчатке взяла её нежную ручку. — Мне нужно вернуться, чтобы залатать пробоину.

— А вам, случайно, не нужно подержать инструменты? — предложил Кутас, глядя на пустой рукав пилота.

— Спасибо, я привык управляться одной рукой.

Кукла подобрала сорочку и в сопровождении пилота вернулась в салон. Усевшись в кресло, она притворилась спящей. В голову лезли назойливые мысли: ну и кашу же она заварила! Как быть дальше со своими карими глазами? Ждать, когда попадёт в больницу на Тандадрике? Ах, если бы она могла там поменять заодно и цвет глаз! Хотя… как знать?.. А ведь есть ещё и вторая тайна. Неужели из-за неё придётся всю дорогу угождать Лягарии, унижаться перед ней?

Эйнору вывел из глубокой задумчивости резкий звук сверла. Кукла повернула голову в ту сторону и чуть-чуть приподняла ресницы. Салон был залит неоновым светом, входная дверь плотно закрыта, а возле пробоины возился пилот.

— Ой! — вырвалось у Эйноры.

И хотя она тут же зажала рот ладонью, чтобы сдержать неожиданный возглас, было поздно. Менес молниеносно обернулся и уставился на неё сквозь огромные зеркальные очки.

— Что такое? Что случилось? — поинтересовался он, подходя к креслу Эйноры.

Кукла обхватила пальцами подлокотники, чтобы не вскочить и не помчаться к выходу.

— Почему вы кричали? — строго допытывался пилот, склонившись над ней так низко, что шлем стукнулся о спинку кресла.

Гордячка Эйнора съёжилась, как преследуемая коршуном курочка.

— Я… мне… — пролепетала она, — мне… приснился сон.

— Что же такое вам приснилось? — ещё ближе и опаснее нависли над ней шлем и очки.

— Мне… приснилось, что на корабль напали разбойники.

Она услышала, как облегчённо вздохнул пилот.

— После того нападения на вас в лесу, — объяснил он, — вам ещё долго будут сниться всякие разбойники. Ничего удивительного.

— Я… мне… всё равно страшно, — искренне призналась Эйнора.

— Не бойтесь, — успокоил пилот. — Я хоть и одной рукой, но сумею вас защитить.

— Спасибо, — выдавила Эйнора.

Пилот вернулся к работе — снова зажужжало сверло, глухо звякнули инструменты. Эйнора больше не решалась открыть глаза, однако отчётливо представляла пилота, работающего обеими руками, — да, да, обеими целёхонькими руками! Вот почему он отказался от помощи Кутаса и запер изнутри дверь. Его рукав болтается пустой только для отвода глаз. Разве единственной рукой можно управлять столь сложным механизмом, как космический корабль? И если он прикидывается таким же калекой, как остальные игрушки, значит, скорее всего, задумал что-то недоброе… И это ещё вопрос: на Тандадрику ли он их везёт или в какое-нибудь разбойничье гнездо? Может, он сам разбойник или космический пират? Что, если игрушки для него лишь будущие пленники?

Эйнора задрожала. И ещё одна невесёлая мысль закралась ей в голову: отныне она и при большом желании не сможет признаться, что видит. Ведь пилот сразу же догадается, что она увидела, когда он латал дыру.

Новые проблемы нежданно-негаданно свалились на её плечи, и переживания по поводу цвета глаз стали казаться сущим пустяком. А под конец ещё одна мысль смутила куклу: что бы подумал пилот Менес, узнай он её сокровенную тайну, которую знает одна Лягария?

«А я вот что сделаю, — решила она наконец. — Расскажу-ка о пилоте сыщику Твинасу. Пусть поломает голову с помощью своей трубки!» У Эйноры словно камень с души свалился. Замученную тревожными мыслями куклу стал одолевать сон, но перед тем, как заснуть, она успела пристегнуть ремень безопасности — вдруг до отлёта она не успеет проснуться.

Путешественники не могли нарадоваться такой приятной передышке после утомительного полёта и страшной аварии. Устроившись на лепестке, словно на мягком ковре, они лениво смотрели по сторонам и вдыхали ароматы цветов.

— Как бы наловчиться и перескочить на другой цветок? — размечтался Кадрилис. Он уже окончательно пришёл в себя, успела высохнуть и лужица около него.

— Никаких прыжков неизвестно куда! — охладила его пыл лягушка. — Пилот ясно сказал: «Будьте готовы в любой момент вернуться на корабль!»

— Тогда я хоть одним глазком гляну вниз, — не унимался Кадрилис.

И он поскакал к краю лепестка, а Кутас потрусил за ним.

— Только не свались, — озабоченно предупредил он, — дайка я тебя подержу за лапы.

Щенок навалился всем туловищем на задние лапы зайца, а тот свесил вниз голову.

— Там что-то зелёное… нет, бурое… или серое… — заключил Кадрилис после долгого разглядывания. — Марево какое-то… или полумрак… Не разберёшь.

— И не надо, — оттащил его от края щенок. — Ещё голова закружится — хрясь! — и поминай как звали.

— А если там мох, мягкий-премягкий, тебе-то откуда знать? — заупрямился Кадрилис.

— Эта остановка мне нравится, — призналась Лягария. — Созданы все условия для мягкой посадки и культурной передышки.

— И для сна — вздремнуть часок, а то и подольше, — полусонным голосом сказал удобно развалившийся на лепестке толстый Твинас.

— Настоящие джентльмены не дремлют, о… о… о-о-о-о! — лягушка зевнула так широко, что её бородавка сдвинулась к уху.

А непоседы Кадрилис и Кутас успели перебежать на соседний лепесток того же цветка и затеяли там игру: они скатывались с края, как с горки, вниз, в чашечку, где торчали пестики, напоминающие камыши, — целая рощица пестиков. Приятели стали состязаться, кто из них первым приедет к этим пестиками. Тук! Тук-тук! — стукались они о «камыши», пока один из пестиков от удара не согнулся и не переломился пополам.

— Корабль к полёту готов, — послышался громкий голос Менеса.

Пилот уже успел спуститься на цветок и глотнуть немного свежего воздуха. Лёгкий ветерок слабо колыхал пустой рукав комбинезона.

— Командир Лягария, поторопите всех, пора вернуться на корабль.

— Приказываю… — зычно объявила Лягария.

И это было всё, что она успела сказать.

Так и не проснувшийся толком пингвин завалился на бок и, как мячик, скатился в самую середину цветка. Перевернулась и Лягария, хотя она из последних сил цеплялась лапами за поверхность лепестка, чтобы успеть доползти до корабля. Но и «Серебряная птица» наклонилась и, едва не придавив пилота, с грохотом покатилась в центр чашечки, как опрокинутый пустой бочонок. Щенок Кутас, вцепившись в поломанный пестик, расширенными от ужаса глазами смотрел, как гигантский цветок смыкает лепестки, обхватывает ими корабль и пассажиров. Только один Кадрилис, успевший схватиться за край лепестка, висел вверху. Ему необходимо было быстро решить: остаться вместе со всеми в закупоренном наглухо бутоне или выбираться отсюда в одиночку? «Я должен выбраться, — решил он, — возможно, удастся освободить и остальных». Заяц ещё крепче вцепился в поднимающийся лепесток, а когда цветок почти закрылся, Кадрилис ловко перелез на внешнюю сторону. И тут лепестки захлопнулись так плотно, что не осталось ни единой щёлочки — иголку не просунешь.