Рюрик - Евгений Пчелов

Но продолжим чтение увлекательной Никоновской летописи:

«В лето 6373. Преставися Синеус и Тривор. Синеус и Тривор умроша бездетни, и приа власть Рюрик обою брату, и нача владети един, и раздаде грады племенем своим и мужем: овому Полтеск, иному Ростов, иному же Белоозеро. Того же лета родися Рюрику сын, и нарече имя ему Игорь. Того же лета воеваша Асколд и Дир Полочан и много зла сътвориша».

Итак, Игорь родился в год смерти братьев Рюрика — по Никоновской летописи, в 865 году. Самое интересное, что в тот же год Аскольд и Дир воевали с полочанами — видимо, после того, как Рюрик отдал Полоцк одному из своих приближенных. Киевские князья, таким образом, вторглись в «сферу влияния» Рюрика. Опять уникальное известие! Как мы помним, «Повесть временных лет» не сообщает ни о каких военных действиях Аскольда и Дира, кроме их неудачного похода на Византию. Зато в Новгородской Первой летописи отмечено, что киевские правители воевали и с древлянами, и с уличами. В Никоновской же летописи речь идет совсем о другом племени, и это известие самым непосредственным образом связано с сообщением о раздаче Рюриком городов, первым среди которых назван Полоцк. Противостояние юга и севера на этом не закончилось:

«В лето 6375. Възвратишася Асколд и Дир от Царяграда в мале дружине, и бысть в Киеве плачь велий. Того же лета бысть в Киеве глад велий. Того же лета избиша множество Печенег Осколд и Дир. Того же лета избежаша отъ Рюрика из Новагорода в Киев много Новгородцкых мужей».

Здесь речь идет о походе на Царьград, в «Повести временных лет» датированном 6374 (866) годом. Несмотря на то, что Аскольд и Дир вернулись домой с «малой» дружиной, а в Киеве сначала был плач по поводу поражения, а затем и вовсе голод, в тот же год киевские князья совершили успешный поход на печенегов да еще и получили «подкрепление» многими новгородскими «мужами», бежавшими от Рюрика. Следует иметь в виду, однако, что согласно «Повести временных лет» печенеги впервые напали на Русскую землю только при князе Игоре, то есть в начале 910-х годов. Никоновская же летопись отодвигает начало русско-печенежских войн на полвека назад что совершенно невероятно.

Наконец, сообщение о смерти Рюрика в Никоновской летописи выглядит абсолютно «традиционным»: «В лето 6387. Умре Рюрик, княжив лет 17; и предаде княжение свое Олгови понеже от рода ему своего суща. И вдаде ему сына своего Игоря на руце, понеже Игорь мал бе детеск велми». Итак, уникальные сообщения Никоновской летописи выглядят весьма сомнительно. С большой долей вероятности в них можно полагать искусственные конструкции летописца XVI века а не какие-то чудом сохранившиеся следы реальных событий.

Еще более «баснословные» подробности о жизни Рюрика и о ранней истории Руси появились в русском историописании XVII и первой половины XVIII века. Центральным среди этих поздних текстов можно считать так называемую «Иоакимовскую летопись», ставшую известной благодаря Василию Никитичу Татищеву (1686–1750). Именно эта «летопись» (сам Татищев называл ее «историей»), сведения из которой он включил в первую часть своего труда «История Российская с самых древнейших времен», благодаря своим оригинальным известиям сделалась объектом исторических и околонаучных дискуссий, вызывая у одних полное отрицание, а у других более доверчивое отношение. Такой же была судьба и самой «Истории» Татищева, наполненной многими уникальными свидетельствами, не находящими аналогов в древнерусских летописных источниках. «Татищевские известия» долгое время оставались камнем преткновения для исторической науки, за два века так и не выработавшей однозначного к ним отношения. Спор по их поводу продолжается даже и в наши дни, когда уже опубликованы вполне доказательные исследования, демонстрирующие их недостоверность. Однако, чтобы рассмотреть сведения Иоакимовской летописи подробно, нужно сказать несколько слов о самой «Истории» и работе Татищева над ней.

Василия Никитича Татищева часто называют первым русским историком-ученым. Такое мнение совершенно справедливо, ведь к своей работе Татищев подошел как исследователь-профессионал, а не просто летописец. Он тщательно собирал исторические источники, учитывая и иностранные свидетельства, сопоставлял и анализировал различные данные, рассуждал об их достоверности и содержании. Для написания своей «Истории» Татищев обратился и к другим наукам, таким как география и языкознание (правда, еще на весьма примитивном уровне). Он открыл и, как говорится, ввел в научный оборот несколько важнейших источников по русской истории, в том числе Русскую Правду и Судебник Ивана Грозного. Иными словами, его подход можно считать вполне научным для того времени. Но особенности подачи материала, как и само стремление Татищева объяснить исторические события, обусловили те характерные черты «Истории», которые и по сей день не дают покоя ее читателям. Сам Василий Никитич был известным государственным деятелем первой половины XVIII века, дослужился до чина тайного советника и должности астраханского губернатора, был управляющим горных заводов на Урале и основателем нескольких городов, в том числе Екатеринбурга и Перми. Один из «птенцов гнезда Петрова», Татищев побывал и на полях сражений Северной войны, и за границей, где выполнял дипломатические поручения и размышлял над вопросами науки. По разнообразию интересов и занятий его можно сравнить разве что с Ломоносовым, хотя талант Василия Никитича был несоизмеримо скромнее.

В 1719 году Петр I поручил Татищеву составление российской географии. К тому времени Василий Никитич уже имел за плечами и артиллерийское училище, и составленную им «Практическую планиметрию» для межевания земель, и стажировку в Германии. Его обширные знания и практические навыки как нельзя лучше соответствовали выбору царя. Татищев подготовил записку о землемерии, межевании и составлении ландкарт, но чем дальше углублялся в географию, тем отчетливее понимал, что ею нельзя заниматься без знания истории. Историю и географию он видел двумя взаимосвязанными науками. В течение следующих лет он собирал материал для осуществления масштабного замысла — написать историю своего отечества с древнейших времен до восшествия на престол Романовых. Однако напряженная административная деятельность (в Берг- и Мануфактур-коллегиях, Монетной, Артиллерийской и Инженерной канцеляриях, Сенате) отвлекала его от ученых занятий. Побывав под следствием и судом, в оренбургских степях и в кресле губернатора, лишь последние пять лет жизни Василий Никитич провел в своем имении, всецело отдавшись научным исследованиям. Он так и не закончил свой труд, дошедший до нас в нескольких редакциях, причем работал над ним не вполне последовательно.

Судя по всему, начало работы Татищева над «Историей» относится ко второй половине 1720-х годов, хотя сама идея написания российской истории зародилась у него раньше, еще при жизни Петра I. Сначала Татищев принялся за сочинение так называемой «Первой части» своего произведения, в которой предполагал дать общие сведения по русской истории (население, география, родословие правителей и т. п.) и характеристику исторических источников, особенно иностранных, где могут содержаться данные по ранней истории народов, обитавших на территории будущей Руси. Однако эту работу он прервал на середине и начал «Вторую часть» — собственно последовательное изложение исторических событий, которое должно было быть дано «гисторическим порядком», то есть так, как писали историю современники Татищева на Западе. Но и эту идею пришлось оставить в связи с тем, что в летописных источниках Татищев обнаружил много разночтений: «И естьли бы наречие и порядок их переменить, то опасно, чтоб и вероятности не погубить». Поэтому он принял решение писать историю в виде летописи, то есть объединить данные разных летописей воедино, «не переменяя, ни убавляя из них ничего». По сути, это была работа сводчика, соединяющего сохранившиеся в разных источниках сведения в единый летописный текст. Этот первый вариант «Истории», называемый почему-то «предварительной» (а не первой) редакцией, Татищев в 1739 году привез с собой в Петербург. С рукописью ознакомились члены Петербургской академии наук и другие представители общественных кругов столицы, высказавшие свои мнения и замечания. Тогда же Татищев начал исправлять свой труд, активно продолжив работу над текстом.