Сердце негодяя - Патриция Гэфни

Джесс тихонько ругнулся (впрочем, довольно мягко, с учетом аудитории), а Хэм восторженно улыбнулся в ответ. Никакого страха перед Голтом у него не осталось: теперь ему нравилось поддразнивать его, подшучивать над ним, расставлять ему по-детски бесхитростные словесные ловушки, а Джесс делал вид, что попадается в них, как деревенский простачок, и это неизменно вызывало у мальчика взрывы хохота.

— Вот пристал, как клещ! Ладно, только отвяжись.

— Ура!

— Если ты хоть словом обмолвишься…

— Никому не скажу!

Хэм придвинулся ближе, они сидели на скамье, как заговорщики, скрытые от посторонних глаз в дальней кабинке закусочной Свенсона «Вкусная жратва и выпивка». Вдруг прелестное и озорное детское личико озабоченно нахмурилось.

— А почему?

— Что «почему»?

— Почему я не могу никому сказать?

— Потому что это секрет.

Такой ответ привел Хэма в восторг. Пока Джесс доставал один из своих «кольтов», мальчик ерзал от нетерпения.

— Это «миротворец», — объяснил Джесс, положив револьвер рукоятью вперед на подставленные детские ладошки. — Рукоятка из слоновой кости. Настоящий бивень, можешь не сомневаться. Сделано на заказ. Вот эмблема с мексиканским орлом. Правда, красиво? Сорок пятый калибр простого действия. Лучший револьвер, когда-либо изготовленный мистером Кольтом, конструктором стрелкового оружия.

— Вот это да!

Выражение лица Хэма мало назвать восторженным, на нем был написан священный трепет.

— Вот это да! — повторял он без конца, держа тяжелый револьвер с той же бережностью, с какой священник держит в руках потир[11]. — Вот это я понимаю!

— Открой его. Откинь вот эту защелку. — Барабан открылся, и Хэм осторожно покрутил его, убедившись, что все шесть патронных гнезд пусты.

— Нравится мне этот звук, — заметил он.

Джесс хмыкнул в знак согласия. Короткие, четкие металлические щелчки вращающегося барабана и впрямь приятно слушать.

Хэм вернул барабан на место и сделал вид, что целится в противоположную стену через проход.

— Паф! Паф!

— Попал в него? — спросил Джесс.

— Прямо промеж глаз!

— Отличный выстрел.

— Хотел бы я уметь стрелять. Вы научите меня, мистер Голт?

Мальчик прижал револьвер к бедру, вскинул его и снова спустил курок, целясь в стену. Громадный «кольт» был едва ли не длиннее его руки. Когда он поднес дуло к носу и понюхал воображаемую пороховую гарь, Джесс, не удержавшись, расхохотался.

— И в кого бы ты стал стрелять? — спросил он, развалившись на скамье и скрестив руки на груди.

— В плохих парней.

— Например?

— В грабителей банков, в конокрадов… В тех, кто обзывает моего папочку нехорошими словами. В тех, кто обижает мисс Кэйди.

Джесс задумчиво кивнул.

— Значит, ты их всех просто перестреляешь, так?

— Нет, это будет честный бой, на равных. А может… — Хэм опять прицелился в стену. — Может, я их просто раню. Паф! Отстрелю руку или ногу.

— Пожалуй, так даже лучше.

— Да, потому что тогда они будут меня бояться и перестанут делать нехорошее.

— Вот видишь! И тогда тебе не придется…

Вихрь зеленовато-голубых юбок, взметнувшиеся руки и молнии, сыпавшиеся из прекрасных карих глаз, прервали его рассуждения на полуслове. Кэйди набросилась на него, как разъяренная тигрица. Джессу показалось, что его затягивает мощный смерч.

— Что, черт побери, вы делаете? Как вы посмели? Да вы в своем уме?

Джесс понял, что ответов на свои вопросы она не ждет, потому что всякий раз, как он пытался открыть рот, она прерывала его на первом же слоге.

— Дай сюда, — рявкнула она на Хэма, выхватив «кольт» у него из рук.

Ее гнев рос неудержимо, пока она, не веря своим глазам, смотрела на оружие. В ее хрупкой ладони револьвер казался особенно грозным и почти непристойным. Джесс потянулся за ним, но Кэйди отдернула руку и швырнула «кольт» на стол, давая понять, что ей противно даже прикоснуться к нему.

— Как вам только в голову взбрело? О чем вы думали?

— Я…

— Ему всего семь лет!

— Он…

— Что за человек может дать оружие ребенку?

— Он не…

— Стыдитесь! Вас самого убить мало!

Джесс понурил голову.

— Он не заряжен, — пробормотал он в свое оправдание.

— Не заряжен?

Она едва не перешла на визг, но усилием воли заставила себя удержаться.

— Идем отсюда, Хэм.

— Но, мисс Кэйди…

— Слушать ничего не хочу. — Кэйди решительно дернула его за локоть, потом опять повернулась к Джессу. Она еще не все сказала.

— Если вы еще хоть раз позволите этому мальчику играть с оружием, вам придется иметь дело со мной, мистер Голт. Я этого не потерплю. Яростно взметнув подолом, она удалилась, таща за собой Хэма.

Джесс проводил ее взглядом, угрюмо оглядел остальных посетителей. Они переглядывались и перешептывались. Черт бы ее побрал с ее проклятым норовом! Как ему теперь выбраться из этой передряги? Джесс машинально потянулся за папироской и сунул ее в угол рта. Зажег с первой попытки. Выпустил струю дыма к потолку, старательно изображая из себя отчаянного наемного стрелка, но при этом он мысленно молился, чтобы никто не заметил, как у него трясутся руки.

— Добрый вечер, мисс Кэйди. Не лучше ли вам поторопиться? Знаете, уже скоро пять.

Энергично тряхнув головой, Кэйди откинула с лица волосы и кивнула Леви, глядя на него через зеркало над баром, которое полировала.

— Знаю. Я и так спешу.

В этот момент в салуне почти никого не было, кроме Стэна Морриса да пары поденщиков с фермы Салливана, но через полчаса начнут собираться посетители. Ведь сегодня субботний вечер! Кэйди старалась не допускать, чтобы клиенты, приносившие ей наибольший доход, застали ее за таким неподобающим занятием, как полировка зеркал. Или, к примеру, мытье окон и уборка столов. Это могло бы разрушить иллюзию. Одни видели в ней заботливую мать, другие — возлюбленную, третьи — языческую жрицу, четвертые — «мадам» из борделя и карточную мошенницу, но никто из них не мог бы представить ее в роли поломойки.

Она протерла бутылки со спиртным, выстроенные батареей на полке перед зеркалом, потом принялась за стойку бара.

— Я сам, — запротестовал Леви, пытаясь одной рукой завязать на спине фартук, а другой отнять у нее тряпку.