Второе Правило Волшебника - Терри Гудкайнд

— Ты еще нас не знаешь, — не хотел уступать командир. — Мы еще себя покажем! Мы — не какие-то там молокососы.

— Все мальчишки, которыми ты сейчас командуешь, погибнут, — спокойно сказала Кэлен. — А ты видел, как это бывает? Это совсем не так, как умирает старик в своей постели. Вас будут протыкать пиками, рубить на куски мечами, вспарывать животы. Ты увидишь лица своих друзей, искаженные ужасом, увидишь, как они захлебываются кровью. Раненые будут тщетно взывать о помощи, а враги будут топтать их, колоть и рубить, но не добьют, чтобы они дольше мучились. Тех же, кто сдастся в плен, потом казнят, а ваши враги при этом будут петь и плясать, торжествуя победу.

Райан наконец поднял голову. Два его помощника стояли, не поднимая глаз.

— Ты говоришь совсем как принц Гарольд, Мать-Исповедница. Он не раз говорил нам подобные вещи.

— Принц Гарольд — искусный полководец.

— И все же я не изменю решение, — сказал Райан. — В нашем положении ничего лучше, чем «молот и наковальня», не придумаешь. Мы должны добиться успеха, у нас просто нет другого выхода.

Чандален наклонился к Кэлен и сказал на своем языке:

— Мать-Исповедница, эти люди ищут смерти. Надо держаться от них подальше, чтобы их глупость нас не погубила. Они умрут все до единого.

— Он сказал, что завтра вы все умрете, — сообщила Кэлен командиру, стараясь говорить потише.

Райан смерил Чандалена пренебрежительным взглядом.

— Что он понимает в военном деле, этот дикарь?

— Дикарь?! — переспросила Кэлен. — Он очень умный человек и говорит на двух языках — на своем и на нашем. — Командир Райан поперхнулся. — И он участвовал во многих битвах, — продолжала Кэлен. — Он не раз убивал врагов. А скольких убил ты, Бредли?

— Э-э… ни одного. — Он посмотрел на своих помощников. — Я сожалею. Я вовсе не хотел никого обидеть. Но все же и мы кое-что смыслим в военном деле.

— А что вы знаете о войне, ребята? — тихо спросила Кэлен.

— Мы все добровольцы. Я служу уже три года, и тут у нас почти все служат хотя бы по году. Нас учил сражаться сам принц Гарольд, а он сражаться умеет. Мы несколько раз побеждали в учебных боях. В этот поход нас послали, чтобы мы прошли последнее испытание. До этого мы провели в полевых условиях около месяца. Мы молоды, но это не значит, будто мы не умеем воевать. Мы — сильные, закаленные воины.

Чандален засмеялся:

— Вы — закаленные? Но вы путешествуете, как женщины. То есть как некоторые женщины, — поправился он, перехватив недовольный взгляд Кэлен. — Вы ездите в повозках. А это делает вас изнеженными. Завтра вы погибнете.

Кэлен повернулась к Райану и его помощникам и сказала:

— Мой друг ошибается. Вы не погибнете завтра.

Лицо командира прояснилось.

— Значит, ты веришь в нас?

Она покачала головой:

— Вы не погибнете завтра потому, что я вам этого не позволю. Я отправлю вас назад, к вашим главным силам. Это приказ, командир. Я сама отправляюсь в Эйдиндрил, чтобы решить все эти дела. Я остановлю это войско убийц.

Капитан Райан помрачнел:

— Нам не давали приказа возвращаться. Мы проводили учения, когда в Эбиниссии случилось все это. Теперь мы преследуем тех, кто это учинил, и не намерены отступать.

— Защитников Эбиниссии было в несколько раз больше, чем вас, — возразила Кэлен. — Но они были разгромлены теми, за кем вы гонитесь.

— Это мы знаем. Погибшие были нашими учителями, нашими товарищами. Среди них были друзья, братья и отцы наших ребят. — Капитан Райан старался говорить спокойно, но ему это давалось с трудом. — Мы должны были быть там, вместе с ними, сражаться плечом к плечу.

Кэлен повернулась к ним спиной. Закрыв глаза, она стала растирать виски, чтобы избавиться от головной боли. С тоской думала она о том, что эти ребята завтра отправятся на верную смерть, погибнут, как их товарищи, родные и близкие, защищавшие родной город. И вновь Мать-Исповедница вспомнила лица тех. Повернувшись к молодому командиру, Кэлен посмотрела ему в глаза. Кажется, она уже видела его прежде.

— Это ведь ты, — прошептала она. — Ты закрывал двери во дворце. Двери, которые вели в покои придворных дам королевы.

Капитан кивнул, на глазах заблестели слезы, губы задрожали.

— Почему они так поступили с нашим народом?

— Цель вражеских военачальников — заставить противника делать глупости, — тихо ответила Кэлен. — Надо, чтобы противник был или слишком запуган, или слишком разозлен и не мог трезво мыслить. Они сделали это, чтобы вас запугать, но это не главное, а главное — разозлить и заставить делать глупости, которые вас и приведут к гибели.

— Мы преследуем именно тех, кто сделал все это с нашим городом, — сказал командир. — У нас не было приказа возвращаться. Теперь наше задание — преследовать их.

— Это и есть та глупость, которой от вас добиваются враги, — возразила Кэлен. — Вы выполните другой приказ. Вы не должны вступать в бой с этим войском.

— Мать-Исповедница, я воин, и я поклялся служить моей родине и Срединным Землям. Я не так долго живу на свете, но до сих пор у меня не было и мысли о том, чтобы не подчиниться моим командирам, моей королеве или Матери-Исповеднице. Но в этом случае я не могу подчиниться твоему приказу. Если пожелаешь, можешь применить ко мне свою власть, но иначе тебе не добиться выполнения приказа.

Тут в разговор вступил его помощник Слоан:

— А потом тебе придется применять свою власть и ко мне, потому что я займу его место и поведу наших в бой.

— А после Слоана командиром стану я, и тебе придется подчинить себе меня, — добавил помощник Гобсон.

— А потом, — сказал Райан, — тебе придется по очереди подходить к каждому из наших воинов, старших и младших, и применять к ним свою власть. Ведь если останется хоть один, он все же пойдет завтра в бой и умрет.

— Я отправлюсь в Высший Совет и сама позабочусь о прекращении убийств, — ответила Кэлен. — А то, что вы собираетесь делать, — самоубийство, и ничего больше.

— Мать-Исповедница! Мы должны на них напасть!

— Зачем? Ради славы? Вы хотите умереть, как герои, отомстить за убитых?

— Нет, Мать-Исповедница. Мы видели, что они сделали с нашей Эбиниссией. Мы видели, что они делают с пленными. Мы знаем, как они поступили с женщинами и детьми, с матерями и сестрами наших ребят. Мы никогда не забудем зло, причиненное нашему народу. — Он выпрямился и посмотрел ей в глаза. Это был взгляд человека, который не отступит от своего решения. — Мы хотим воевать не ради славы, Мать-Исповедница. Мы знаем, что мы — самоубийцы. Но мы одиноки, и у нас нет семей. Мы хотим воевать, потому что знаем: наши враги придут в другой город и сделают там то же самое, что у нас, в Эбиниссии. Мы должны попытаться остановить их. Мы поклялись защищать свой народ и не можем изменить клятве. Нужно постараться остановить их, чтобы они не начали снова убивать ни в чем не повинных людей. Я молю добрых духов, чтобы они помогли твоему делу в Эйдиндриле, но все это займет слишком много времени. Сколько еще городов они уничтожат, пока ты поднимешь против них страны Срединных Земель? По мне, и одного города много. Кроме нас, с ними сейчас некому сразиться. Только мы, отдав свои жизни, можем предотвратить новые жертвы. Когда я принимал присягу, то поклялся, что прежде всего, какими бы ни были приказы, буду защищать свой народ при любых условиях. Не ради славы, но чтобы защитить тех, кому больше не от кого ждать помощи. Я не имею права подчиниться твоему приказу, Мать-Исповедница. Я был бы рад получить твое благословение, но я должен остановить их, благословишь ли ты меня или нет.