История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока - Филип Хитти

Согласно органическому статуту 1861 года, пересмотренному в 1864 году, Горный Ливан получал автономное правительство во главе с генерал-губернатором (мутасарриф), христианином-католиком, который назначался Портой и одобрялся державами-подписантами. Этот глава назначался на пятилетний срок, который мог продлеваться, и правил при содействии выборного административного совета из двенадцати представителей различных религиозных общин. Подчиненные ему наместники (ед. ч. каймакам) управляли семью округами, на которые разделили новую провинцию мутасаррифат Джебель-Лубнан, исключив из нее Бейрут, Сидон, Вади-ат-Тайм и Бекаа. Правительство обладало собственной судебной системой и охраняло порядок при помощи местного ополчения. В провинции не расквартировывались турецкие войска, она не отправляла даль в Константинополь, и ее граждане не призывались на военную службу.

Этот автономный Горный Ливан, хотя и лишенный некоторых стратегических районов в пределах его естественных границ, вступил в эпоху относительного спокойствия и процветания, вряд ли достижимых в любой другой провинции империи. Появились новые дороги, высокогорные деревни превратились в летние курорты, узкоколейная железная дорога соединила Бейрут с Дамаском. Постепенно шло преодоление преград, мешавших его народу на протяжении многих веков, трудностей внутреннего сообщения, отчасти объяснявших политическую неспособность сформировать единое государство. Летние курорты извлекали пользу из красоты природы, которой щедро одарены горы. Скудность природных ресурсов частично компенсировалась возможностями для внешней торговли, а бедность почвы побуждала его сыновей, как и их далеких предков, становиться торговцами и осваивать Левант. В те времена бытовала поговорка: «Повезло тому, у кого в Ливане есть хоть козий загон». Рост благосостояния отразился в перенаселении, особенно среди христиан, которые искали выхода из трудного положения через эмиграцию. Плодовитость местных женщин резко контрастировала с бесплодием почвы. Начиная с 80-х годов XIX века ливанские эмигранты искали новые пристанища для себя и своих семей в Египте, Америке, Австралии и других частях цивилизованного мира. По разным оценкам, только в Соединенных Штатах проживает не менее четверти миллиона выходцев из Ливана.

Ряд мутасаррифов начался с одного необычайно одаренного человека – Дауд-паши, который стремился вернуть Ливану часть утраченной территории, основал для друзов школу в Абайе, до сих пор носящую его имя, и боролся с феодалами на юге и клерикалами на севере. Вторыми руководил Юсеф Карам, который после нескольких военных столкновений был сослан в Италию, где и умер. Второй преемник Дауда Рустем-паша, впоследствии посол в Лондоне, был столь же твердым и рачительным управителем. Привилегии, которыми пользовался Ливан, Турция отменила в годы Первой мировой войны. Его устав послужил образцом для Крита и в целом оказался «наиболее успешным примером автономии среди турецких провинций».

Современный период в жизни арабского Востока на примере Сирии и Ливана отличается возникновением и действием мощных сил, связанных с проникновением и империализмом Запада, ростом местного национализма, борьбой за независимость и зарождением и распространением панарабского движения.

XIX век начался с того, что три основные европейские державы вступили в борьбу за преобладающее влияние в Османской империи, которая постепенно ослабевала и уже около века находилась в оборонительной позиции. Эти державы – Франция, Россия и Великобритания. Австрия несколько отступила; Пруссия все еще держалась на вторых ролях; Италии не существовало. В основе интересов Франции лежали экономические соображения, политика престижа, освященная веками капитуляций, и традиционные дружественные отношения с религиозными меньшинствами – католиками и маронитами. Особо важными были капитуляции 1740 года, в силу которых все паломники, прибывающие на Святую землю, оказались под протекцией Франции.

Унизительное поражение, нанесенное Турции Россией и закрепленное в Кючук-Кайнарджийском мирном договоре (1774), практически сменило французское влияние в Константинополе российским. Интересы России возникли еще во времена Петра Великого и Екатерины и проистекали из положения страны, не имеющей выхода к морю, и, как следствие, желания приобрести незамерзающие морские порты, а также из ее выраженных симпатий к греко-православной общине. По Кючук-Кайнарджийско-му миру русские цари признавались ее защитниками. Соперничающие притязания Франции и России на защиту святых мест были одной из причин Крымской войны (1854–1856). Англия, территориально не являющаяся соседом Турции, с XVI века выказывала к ней особый интерес по причине ее сухопутных торговых связей с Индией и Дальним Востоком, а также с Ближним Востоком. С началом распада Османской империи интересы Англии переросли из коммерческих в имперские; она не хотела, чтобы Турция была расчленена и чтобы Россия укрепилась на Босфоре. Именно это соперничество между великими державами подарило Турции новую жизнь и обеспечило ее длительное существование. Так называемый ближневосточный вопрос в конечном счете представлял собою проблему расширения за счет Османской империи и заполнения вакуума, созданного постепенным исчезновением этой некогда могущественной державы.

В самом конце XIX века на османском горизонте начала вырисовываться новая западная держава: Германия. Ее политика Drang nach Osten, инициированная кайзером Вильгельмом, вскоре позволила ей приобрести доминирующее влияние в турецких делах. Это было время Абдул-Хамида II (1876–1909), одного из самых агрессивных правителей, сидевших на троне Османа. В лице кайзера султан нашел нового желанного друга. Немецкий император и императрица посетили Константинополь в 1898 году и оттуда отправились в Иерусалим и Дамаск, где возложили венок к могиле Салах-ад-Дина. В пламенной речи он заверил султана и вместе с ним «триста миллионов мусульман, которые почитают его как халифа», что германский император был и останется их другом во все времена. Впоследствии немецкая компания получила концессию на Багдадскую железную дорогу, разделившую пополам Северную Сирию. Посредством ее Берлин получил связь с Багдадом. Эта железная дорога стала одним из факторов, приведших к Первой мировой войне. А тем временем немецкие офицеры отправились реорганизовывать турецкую армию.

Исходным пунктом политики Абдул-Хамида было то, что государство должно быть больше азиатским, чем европейским. Для осуществления этой политики он обратился к устаревшему институту халифата, который и попытался возродить. В надежде сохранить лояльность нетурецких исламских элементов в империи и привлечь к ней всех мусульман за ее пределами он сделал попытку воссоздать прежнюю политическую власть халифата с его панисламским идеалом. Постепенно ему удалось низвести своих министров до секретарей и сосредоточить управление государством в собственных руках. Он ввел в печати строгую цензуру, отменил всякую свободу слова и насадил по всей империи тщательно продуманную систему интриг и шпионажа. В постоянном страхе за свой трон и жизнь, он все больше и больше времени проводил в уединении за стенами своей резиденции – дворца Йылдыз-сарай. Массовые аресты и казни вкупе с резней армян принесли ему прозвище Кровавый Султан.