Под Куполом - Стивен Кинг

Он взял, проглотил, запив пивом, не спрашивая, что она ему дала. Они подъехали к Моттон-роуд. Перекресток Олден заметил поздно, поворачивал по широкой дуге. Сшиб почтовый ящик Крамли. Сэмми не возражала.

— Возьмите еще, мисси Лу.

— Спасибо, сэр.

Она взяла банку пива, оторвала язычок крышки.

— Хотите посмотреть на моего мальчика? — В отсвете приборного щитка глаза Олдена были желтые и влажные. Глаза пса, который сломал лапу, угодив в яму. — Хотите взглянуть на моего мальчика Рори?

— Да, сэр. Конечно, хочу. Я там была, знаете ли.

— Все были. Я сдавал в аренду поле. Помогал убить его. Не знал, как обернется. Никто не знал, правда?

— Никто.

Олден сунул руку в нагрудный карман комбинезона и вытащил потертый бумажник. Чтобы открыть его, отпустил руль, прищурился, начал рыться в отделениях, разделенных целлулоидными стенками.

— Мои мальчики подарили мне этот бумажник. Рори и Орри. Орри еще жив.

— Красивый бумажник. — Сэмми наклонилась к Олдену и взялась за руль. Она проделывала то же самое, когда жила с Филом. Много раз. Пикап мистера Динсмора, выписывая на дороге пологие дуги, едва разминулся с еще одним почтовым ящиком. Но значения это не имело. Скорость не превышала и двадцати миль, а других автомобилей на Моттон-роуд не было. Радио приглушенно работало на частоте ХНВ. «Слепые мальчики Алабамы» пели «Сладкую надежду Небес».

Олден сунул ей бумажник:

— Вот он. Это мой мальчик. С его дедом.

— Вы будете вести машину, пока я посмотрю?

— Конечно. — Олден вновь взялся за руль. Пикап прибавил скорости, траектория его движения выпрямилась, хотя иной раз он и пересекал разделительную линию.

На вылинявшей цветной фотографии Сэмми увидела мальчика и старика, обнимающих друг друга. Старик в бейсболке «Ред сокс» и кислородной маске. Мальчик с широкой улыбкой.

— Красивый мальчик, сэр, — прокомментировала Сэмми.

— Да, красивый мальчик. Красивый умный мальчик. — Из груди Олдена вырвалось рыдание, по звуку похожее на ослиный крик. С губ полетела слюна. Пикап резко ушел в сторону, потом вернулся на положенную полосу движения.

— У меня тоже красивый мальчик. — И Сэмми заплакала. Она вспомнила, что когда-то ей нравилось мучить Брэтцев. Теперь Сэмми знала, каково это — побывать в микроволновке. Гореть в микроволновке. — Я собираюсь поцеловать его, когда увижу. Поцеловать еще раз.

— Поцелуй его.

— Обязательно.

— Поцелуй, обними и прижми к себе.

— Обязательно, сэр.

— Я бы поцеловал моего мальчика, если б смог. Я бы поцеловал его холодную-холодную щеку.

— Я знаю, что поцеловали бы.

— Но мы похоронили его. Этим утром. В могиле.

— Я очень сожалею о вашей утрате, сэр.

— Возьми еще пива.

— Спасибо. — Сэмми взяла еще одну банку. Она напивалась. Чувствовала, как это приятно — напиваться.

Так они и ехали, а розовые звезды становились все ярче, мерцали, но не падали: эта ночь обошлась без метеорных дождей. Они миновали трейлер Сэмми — больше ей побывать в нем уже не удастся, — не снижая скорости.

Где-то без четверти восемь Роуз Твитчел постучалась в стеклянную дверь редакции «Демократа». Джулия, Пит и Тони стояли у длинного стола, изготавливая четырехстраничные экземпляры последнего номера. Пит и Тони подбирали страницы, Джулия скрепляла их степлером и добавляла в пачку.

Увидев Роуз, Джулия энергично помахала ей рукой. Роуз открыла дверь, потом отшатнулась:

— Ох, жарко у вас.

— Выключили кондиционер, чтобы сэкономить пропан, — ответил Пит, — и копир сильно нагревается от долгой работы. Как сегодня вечером. — Но выглядел он гордым. Все они выглядели гордыми.

— Я думал, работы у тебя в ресторане будет выше крыши, — заметил Тони.

— Как раз наоборот. Посетителей наперечет. Думаю, многие люди не хотят встречаться со мной, потому что моего повара арестовали за убийства. И думаю, многие люди не хотят видеть друг друга из-за случившегося этим утром в «Мире еды».

— Подойди сюда и возьми газету, — предложила Джулия. — Ты девушка с обложки, Роуз.

Для верхней строки Джулия предпочла красный цвет: «БЕСПЛАТНО КУПОЛ КРИЗИСНЫЙ ВЫПУСК БЕСПЛАТНО». Ниже, набранный шестнадцатым кеглем, которым Джулия не пользовалась до двух последних номеров «Демократа», следовал заголовок:

БУНТ И УБИЙСТВА ПО МЕРЕ РАЗРАСТАНИЯ КРИЗИСА

Далее следовала фотография Роуз. В профиль. С мегафоном у рта. Прядь волос падала на лоб, и выглядела Роуз потрясающе красивой. Фоном служил отдел с макаронами и приправами, где об пол разбили несколько бутылок, судя по всему, соуса для спагетти. Подпись гласила: «Сокрушение бунта: Роуз Твитчел, хозяйка «Эглантерии», утихомиривает бунт с помощью Дейла Барбары, арестованного за убийства (см. статью ниже и передовицу, с. 4)».

— Господи Иисусе! — выдохнула Роуз. — Что ж… по крайней мере ты отметила мою хорошую сторону. Если можно сказать, что она у меня есть.

— Роуз, ты выглядишь, как Мишель Пфайффер, — произнес Тони Гуэй со всей серьезностью.

Роуз фыркнула и отмахнулась. Она уже начала читать передовицу.

ПАНИКА СЕГОДНЯ, СТЫД ЗАВТРА

Джулия Шамуэй

Не все в Честерс-Милле знают Дейла Барбару — человека в нашем городе относительно нового, — но большинство горожан ели приготовленные им блюда в «Эглантерии». Те, кто знал его, сказали бы, до сегодняшнего дня, что нашему городу он пришелся ко двору, вспоминая его участие в софтбольных играх в июле и августе, кампании по покупке учебников для средней школы в сентябре, сборе мусора на Дне чистоты двумя неделями раньше.

А сегодня Барби (так называют его те, кто знает этого человека) арестовали за четыре шокирующих убийства. Убийства людей, которых в городе хорошо знали и любили. Людей, которые, в отличие от Дейла Барбары, прожили в городе всю жизнь.

При обычных обстоятельствах Барби отвезли бы в тюрьму округа Касл, предложили сделать один телефонный звонок и обеспечили бы адвокатом, если бы он не смог оплатить его услуги. Ему предъявили бы обвинение, и начался бы — экспертами, которые знают, как это делается — сбор доказательств.

Ничего подобного не произошло, и мы знаем почему: Купол отрезал нас от окружающего мира. Но разве в такой ситуации мы должны отказываться от необходимости вести дознание как положено? Должны действовать вопреки здравому смыслу? Каким бы шокирующим ни было преступление, недоказанных обвинений недостаточно для того, чтобы извинить проявленную к Дейлу Барбаре жестокость, или объяснить отказ нового начальника полиции ответить на вопросы, или хотя бы позволить вашему корреспонденту убедиться в том, что Дейл Барбара еще жив. А вот отцу погибшей Дороти Сандерс — первому члену городского управления Эндрю Сандерсу — разрешили не только посетить арестованного, которому еще не предъявлялось обвинение, но и клеветать на него…