Сержант милиции. Обрывистые берега - Иван Георгиевич Лазутин

class="p1">— Что я сделала неправильно? — обеспокоенно спросила Калерия. Опыту мужа она доверяла, и пока еще не было случая, чтобы он, когда разговор заходил о работе, ошибался.

— Ты рано поспешила брать на поруки Валерия. Тем более хочешь взвалить эту ношу не только на свои плечи, но и на плечи директора и парторга школы.

— Почему рано?.. Я знаю Валерия!..

— Ты не знаешь Валерия. Подростков в таком возрасте не знают даже родители. Любящие и сердобольные родители. Поверь моему опыту. Вначале нужно узнать, в чем он замешан, а потом бить в колокола. И еще учти одно далеко не последнее обстоятельство.

— Какое?

— В изоляции он, пока мать в больнице, хоть морально угнетен, но в безопасности. Его кормят, его поведение под контролем…

— Ты циник, Сережа!.. — вспыхнула Калерия. — Кормят… В безопасности… Не просто угнетен, а морально убит! Ты понимаешь — убит…

— Тогда пойми меня правильно. — Сергей Николаевич с минуту помолчал и, словно припоминая что–то далекое и не совсем приятное, продолжал: — Хоть и тошно ему сейчас и на душе у него мрачно и темно, но на него не будет никаких давлений со стороны, никаких угроз, никаких вредных для него влияний и опасных последствий. Не забывай — квартирная кража со взломом, групповая. Это всегда сложнее. Так что советую — не колготись, не дергайся. Дождись, когда следствие пройдет по своему первому кругу, когда будут проведены допросы и очные ставки. Иначе можно помешать расследованию и навредить Валерию. Я однажды по молодости да по неопытности сделал такую ошибку, которая стоила жизни хорошему парню.

Брови Калерии взметнулись крутыми дугами.

— А если подробней? — попросила она.

— Их было четверо, как и в твоем случае. Совершили ограбление с нанесением тяжких телесных повреждений. Разбой. Один из них, как выяснилось позже, только присутствовал при сем. Жертвы даже не коснулся пальцем. Троих я заключил под стражу, а юнца пожалел. И сделал ошибку. Свобода для него стала роковой.

— Почему?

— У одного из троих преступников был младший брат. Хулиган. Подстроив ситуацию, он на ходу поезда столкнул парня с тормозной площадки товарного вагона. Смерть была мгновенной. Потом на допросах все трое арестованных всю вину стали валить на того, кто уже был похоронен. Я долго потом жалел об этом. Но было уже поздно. Жалость — это не орудие следователя. Его орудие — истина. И следователь рано или поздно — а лучше рано — должен прийти к истине. — Видя, что Калерия слушает его серьезно и внимательно, Сергей Николаевич выбрал момент и, подняв перед собой ладонь, щелчком пальца выстрелил зернышком яблока в Калерию. Попал прямо в щеку жене. — Сразил?

— Сразил!..

— Убедил?

— Как всегда, — грустно сказала Калерия. — Не буду торопиться. Буду помнить афоризм древних.

— Что за афоризм?

— Фэстина лента! Учил латынь?

— Переведи неучу. У меня по латыни была тройка.

— Торопись медленно!.. — Калерия произнесла перевод торжественно, с придыханием, подняв при этом над головой руку. — А на русском языке это звучит гораздо проще, но зато образней.

— Как?

— Тише едешь — дальше будешь.

Сергей Николаевич подошел к жене и обнял ее за плечи.

— Умница ты у меня. Даже в латыни разбираешься. Я хитрый. Знал, на ком жениться.

Пародируя капризного ребенка, Калерия потрепала мужа за щеку.

— Ты совсем не хитрый. О таких, как ты, в Сибири говорят: «Вумный, как вутка, только вотруби не ест». — И залилась звонким смехом. — Здорово я тебя? А ты уж и губы надул.

— Я не хитрый и не вумный. Я просто старый. На целых восемь лет старше тебя. А на Кавказе о таких, как я, мудрецы говорят: «Если в гору арбу не тянет молодой бык, то в нее впрягают старого быка».

Глава восемнадцатая

Валерию снилось море. Он стоял на палубе быстроходного катера, который с огромной скоростью, оставляя за собой седой бурун, несся навстречу солнцу, а за бортом, играя вперегонки с катером и словно о чем–то переговариваясь между собой, когда они выныривали и мягко скользили несколько метров по поверхности воды, неслись дельфины. Четыре, пять, шесть… Дельфины слева, дельфины справа… Валерий сбился со счету. Чем–то они напоминали ему эскорт мотоциклистов, сопровождающих машину высокого государственного лица, прибывшего с официальным визитом в столицу: такой же строгий интервал между собой и такая же неотступность от катера.

Удивляясь, почему ни мать, ни пассажиры прогулочного катера не любуются дельфинами, сопровождающими катер, Валерий размахивал руками, настойчиво тянул мать к борту, но она удивленно смотрела на сына и никак не могла понять, что он от нее хочет и почему у него такая восторженность. Слегка нарушая строй, дельфины начали выскальзывать из воды и, взвиваясь в воздух, принялись делать такие пируэты, что у Валерия захватило дух. Потом вдруг несколько дельфинов вынырнули из воды и, как птицы, полетели в воздухе. Они были так близко к борту катера, что Валерию казалось: протяни он за борт руку, и можно коснуться плавников этих еще не до конца изученных наукой морских животных, в поведении которых есть что–то тайное, разумное, загадочное.

«Ну, что же ты не смотришь, мама?! — закричал что есть силы Валерий и принялся резко дергать ее за руку. — Ты посмотри!.. Больше ты этого никогда не увидишь!.. Ну, мама!..»

Но и на этот призыв и просьбу сына мать равнодушно зевнула и отстранила руку Валерия.

Вдруг один из дельфинов, летящих по воздуху, взвился над палубой катера и своим полупрозрачным серым плавником коснулся щеки девочки в пионерском галстуке и белой широкополой панаме. Ее лицо Валерию показалось очень знакомым. Он пытался вспомнить, где же он ее видел, но вспомнить никак не мог. Девочка не испугалась прикосновения к ее щеке плавника дельфина. Наоборот, она улыбнулась и что–то сказала дельфину, а что — Валерий не расслышал. Но по лицу девочки он понял: они о чем–то договорились. И тут случилось такое неожиданное, что взволновало всех пассажиров: девочка обеими руками ухватилась за широкий хвост дельфина и плавно отделилась от палубы. Все, кто был на палубе, так и ахнули. От испуга и удивления сердце в груди Валерия забилось сильными учащенными толчками. И вдруг мать, которая, как и все, кто находился на палубе, видела, как девочка–пионерка улетела с дельфином и теперь, убыстряя полет, была от катера