Жуков. Маршал на белом коне - Сергей Михеенков

Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый, очень любит славу, почёт и угодничество перед ним и не может терпеть возражений.

Зная Жукова, я понимал, что он не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе ещё больший авторитет.

Вместо того чтобы мы как высшие командиры сплачивали командный состав вокруг Верховного Главнокомандующего, Жуков ведёт вредную, обособленную линию, т. е. сколачивает людей вокруг себя, приближает их к себе и делает вид, что для них он является “добрым дядей” Таким человеком у Жукова был и я, а также Серов.

Жуков был ко мне очень хорошо расположен, и я в свою очередь угодничал перед ним. Жуков очень любил все новости, что делается в верхах, и по его просьбе, когда Жуков находился на фронте, я по мере того что мне удавалось узнать, — снабжал его соответствующей информацией о том, что делалось в Ставке. В этой подлости перед Вами я признаю свою тяжёлую вину…

Жуков очень хитро, тонко и в осторожной форме в беседе со мной, а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандующего, и в то же время Жуков, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им. Так, во многих беседах, имевших место на протяжении последних полутора лет, Жуков заявлял мне, что операции по разгрому немцев под Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге разработаны по его идее и им, Жуковым, подготовлены и проведены. То же самое говорил мне Жуков по разгрому немцев под Москвой.

Как-то в феврале 1946 года, находясь у Жукова в кабинете или на даче, точно не помню, Жуков рассказал мне, что ему в Берлин звонил Сталин и спрашивал, какое бы он хотел получить назначение. На это, по словам Жукова, он якобы ответил, что хочет пойти Главнокомандующим Сухопутными силами.

Это своё мнение Жуков мне мотивировал, как я его понял, не государственными интересами, а тем, что, находясь в этой должности, он, по существу, будет руководить почти всем Наркоматом обороны, всегда будет поддерживать связь с войсками и тем самым не потеряет свою известность…

Тогда же Жуков мне ещё рассказывал о том, что в разговоре по “ВЧ” в связи с реорганизацией Наркомата обороны Сталин спрашивал его, кого и на какие должности он считает лучше назначить.

Жуков, как он мне об этом говорил, высказал Сталину свои соображения, и он с ним согласился, но, тем не менее, якобы сказал: “Я подожду вашего приезда в Москву, и тогда вопрос о назначениях решим вместе”.

Я этот разговор привожу потому, что, рассказывая мне об этом, Жуков дал понять, что как он предлагал Сталину, так Сталин и сделал.

Ко всему этому надо ещё сказать, что Жуков хитрит и лукавит душой. Внешне это, конечно, незаметно, но мне, находящемуся с ним в близкой связи, было хорошо видно. Говоря об этом, я должен привести Вам в качестве примера такой факт: Жуков на глазах всячески приближает Василия Сталина, якобы по-отечески относится к нему и заботится.

Но дело обстоит иначе. Когда недавно, уже перед моим арестом, я был у Жукова в кабинете на службе, и в беседе он мне сказал, что, по-видимому, Василий Сталин будет инспектором ВВС, я выразил при этом своё неудовлетворение таким назначением и всячески оскорблял Василия. Тут же Жуков в беседе со мной один на один высказался по адресу Василия Сталина ещё резче, чем я, и в похабной и омерзительной форме наносил ему оскорбления.

В начале 1943 года я находился на Северо-Западном фронте, где в то время подготавливалась операция по ликвидации так называемого “Демянского котла”, и встречался там с Жуковым.

Как-то во время обеда я спросил Жукова, кому я должен писать донесения о боевых действиях авиации. Жуков ответил, что нужно писать на имя Сталина, и тогда же рассказал мне, что перед выездом из Москвы он якобы поссорился с Верховным Главнокомандующим из-за разработки какой-то операции и поэтому, как заявил Жуков, решил не звонить ему, несмотря на то, что обязан делать это. Если, говорил Жуков, Сталин позвонит ему сам, то тогда и он будет звонить ему.

Рассказывал этот факт мне Жуков в таком высокомерном тоне, что я сам был удивлён, как можно так говорить о Сталине.

В моём присутствии Жуков критиковал некоторые мероприятия Верховного Главнокомандующего и Советского правительства…

После снятия меня с должности главнокомандующего ВВС я, будучи в кабинете у Жукова, высказал ему свои обиды, что Сталин неправильно поступил, сняв меня с работы и начав аресты людей из ВВС.

Жуков поддержал мои высказывания и сказал: “Надо же на кого-то свалить”. Больше того, Жуков мне говорил: “Смотри, никто за тебя и слова не промолвил, да и как замолвить, когда такое решение принято Сталиным” Хотя Жуков прямо и не говорил, но из разговоров я понял, что он не согласен с решением правительства о снятии меня с должности командующего ВВС…

Припоминаю и другие факты недовольства Жукова решениями правительства. После окончания Корсунь-Шевченковской операции командующий бывшим 2-м Украинским фронтом Конев получил звание маршала. Этим решением правительства Жуков был очень недоволен и в беседе со мной говорил, что эта операция была разработана лично им — Жуковым, а награды и звания за неё даются другим людям.

Тогда же Жуков отрицательно отзывался о Ватутине. Он говорил, что Ватутин неспособный человек как командующий войсками, что он штабист, и если бы не он, Жуков, то Ватутин не провёл бы ни одной операции…

В тот же период времени Жуков в ряде бесед со мной говорил и о том, что правительство его не награждает за разработку и проведение операций под Сталинградом, Ленинградом и на Курской дуге…

Жуков везде стремился протаскивать своё мнение. Когда то или иное предложение Жукова в правительстве не проходило, он всегда в таких случаях очень обижался.

Как-то в 1944 году, находясь вместе с Жуковым на 1-м Украинском фронте, он рассказал мне о том, что в 1943 году он и Конев докладывали Сталину план какой-то операции, с которым Сталин не согласился. Жуков, по его словам, настоятельно пытался доказать Сталину правильность этого плана, но Сталин, дав соответствующее указание, предложил план переделать. Этим Жуков был очень недоволен. Обижался на Сталина и говорил, что такое отношение к нему очень ему не нравится.

Наряду с этим Жуков высказывал мне недовольство решением правительства о присвоении генеральских званий руководящим работникам оборонной промышленности…

Осенью 1944 года под Варшавой Жуков также рассказал мне, что он возбудил ходатайство перед Сталиным о том, чтобы Кулика наградили орденом Суворова, но Сталин не согласился с этим, что он, Жуков, стал просить о возвращении Кулику орденов, которых он был лишён по суду, с чем Сталин также не согласился…

Хочу также сказать Вам и о том, что ещё в более близкой связи с Жуковым, чем я, находился Серов, который также угодничает, преклоняется и лебезит перед ним. Их близость тянется ещё по совместной работе в Киеве. Обычно они бывали вместе, а также посещали друг друга…