Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

на холмистый берег и свистнул, привлекая внимание Лютобора. Заметив воеводу, тысяцкий вышел из боя.

Изможден был Лютобор, весь в крови, видать, не одного ворога своей рукой приговорил уже.

– Ранен? – вопросил Коловрат.

– Бог миловал, – отмахнулся Лютобор, убирая меч в ножны, – то не моя кровь, а врагов наших.

– А Ратиша где? – осторожно поинтересовался Коловрат, обшаривая взглядом белое поле, усеянное мертвецами в одеждах русичей. Последнее, что видел воевода, как Ратиша схватился за его спиной с предателем Яромилом, а после вновь сам повстречался с изменщиком.

– Здесь я, Евпатий Львович, – раздался вдруг знакомый голос из-за спины.

Коловрат обернулся и увидел подъезжавшего на коне ратника. На правом плече его виднелась небольшая, но кровоточившая рана. В левой руке Ратиша держал разколошмаченный щит.

– Увидел тебя и сразу понял, что есть разговор, – объяснил свое появление Ратиша, останавливая коня на холме, с которого было хорошо видно все сражение.

– Живой? – не поверил своим глазам воевода.

– Да что мне сделается, Евпатий Львович, – проговорил Ратиша, отбрасывая ненужный щит, который уже почти треснул пополам. – Только мы с Яромилом схлестнулись, как Лютобор со своей лавиной подоспел, и нас развело, как щепки на морской глади. Пару раз только и успели ударами обменяться.

– Это он тебя угостил? – спросил Коловрат, заметив рану на плече.

– Он, паскуда, – кивнул Ратиша. – Хоть и царапина, но обидно. Жаль, я ему ответить не успел как следует.

– Ничего, я за тебя поквитался, – сообщил ему радостное известие воевода, кивнув в сторону берега, – больно уж хотел он меня на тот свет спровадить, да я его вперед пропустил.

– Туда ему и дорога, – кивнул Ратиша. – Сказать-то что хотел, Евпатий Львович?

– Ингварь с оставшейся сотней скачет сейчас в сторону Киевского княжества, – не стал тянуть воевода. – Думаю, именно там он схорониться решил до срока.

– Похоже, – согласился Ратиша, чуть подумав. – Тут ведь недалече. Туда, наверное, и гонцов слал.

– Во то-то и оно, что граница совсем рядом, – покачал головой воевода, – ежели Ингварь с Ярославом Всеволодовичем сговорился, то наверняка к нему и скачет. Как границу перемахнет, ищи ветра в поле. Нужно его перехватить здесь, в черниговских землях. А после пред светлы очи Юрия доставить. Пусть сам решает, как с ним быть.

Ратиша и Лютобор молчали, ожидая дальнейших приказаний.

– В общем, рассуждать далее некогда, – решил Коловрат. – Обвел Ингварь меня вокруг пальца. Задержал, людей своих не пожалев. Нужно скакать без роздыха. Авось к вечеру нагоним.

Коловрат повернулся к Лютобору.

– Ты тут дела заканчивай. Добивай всех предателей, кто супротив нас еще мечом машет. Чтоб ни одна собака не ушла от возмездия. Людей у тебя достаточно. Но Ратишу и еще три сотни бойцов я у тебя заберу. Ингваря в полон взять хватит.

– Сделаю, Евпатий Львович, – согласился Лютобор, – ты сам поспешай. А то не ровён час, утечет Ингварь в Киев.

– От меня не уйдет, – зло пообещал Коловрат, – я его зубами рвать буду. Уверен, из-за него Евпраксия с наследником на тот свет раньше срока отправилась. Он у меня за всё ответит.

В этот момент Евпатий увидел, как на другом берегу в башне вновь опустили мост и открыли ворота. Вскоре из города показался отряд черниговских ратников, который направлялся к месту почти закончившейся сечи.

– Ну, черниговцам сам все объяснишь, – наказал воевода Лютобору, – а то мы торопимся. После переговорим. Так и передай посланцам Михаила.

– Передам, – кивнул Лютобор, – скачите с богом.

Забрав три сотни ратников и не обращая внимания на приближавшихся черниговцев, Коловрат с Ратишей устремились вдоль берега Десны на юг. Проскакав версту, они беспрепятственно обогнули город и, заметив западные ворота, переправились по льду через реку.

– Где-то здесь Ингварь свернул в сторону границы, – рассуждал на ходу Коловрат, пока они удалялись от городских стен, чтобы не маячить на виду у ратников Михаила Всеволодовича. – Если не пошел вдоль реки, значит торопился сильно. Ибо по реке тоже пришел бы в Киевское княжество, только позднее. По реке до границы дальше.

– Может, боялся, что по реке его легче нагнать будет, – предположил Ратиша, скакавший рядом по заснеженному полю, не обращая внимания на рану.

– Может, и так, – согласился Евпатий, пытаясь разглядеть следы от лошадей, – главное, чтобы не успел уйти далеко.

– Нагоним, Евпатий Львович, – пообещал Ратиша.

Снег здесь был не слишком глубокий, и вскоре они нашли следы большого отряда, уходившие через лес в сторону близкой границы. По дороге им несколько раз попадались деревни и займища в лесной глуши, где Коловрату удалось, расспросив местных жителей, убедиться, что недавно мимо проскакал большой отряд вооруженных всадников. К счастью, отдохнувшие кони рязанцев передвигались быстро, и те без устали неслись полдня.

Вскоре, неподалеку от места, где река Припять впадала в Славутич[69], что в прошлой жизни Кондратия называли Днепром, воевода издалека заметил отряд Ингваря. Ратники беглого князя скучились на ближнем, высоком берегу. Видимо, они уже чувствовали себя в безопасности и никуда не торопились. Кони тех, кто прокладывал путь, медленно переступая ногами по крутому и обледеневшему склону, уже спускались на заснеженный лед Славутича. Выскочив на близлежащий холм, Евпатий с первого взгляда узнал крепко сбитую фигуру князя-изменщика, а вместе с ним и Тишило, буквально в сотне шагов от себя. Они еще были здесь, на этом берегу.

– Вот это удача! – воскликнул Коловрат и обернулся к сопровождавшим его бойцам: – А ну, ребятушки, охватить их полукольцом. Всех, кто поднимет меч супротив нас, уничтожить. А Ингваря с Тишило приволоките-ка мне сюда живыми.

Но едва рязанцы лавиной потекли вниз с холма на край высокого берега, как их заметили. Ингварь вместе с Тишило, не сговариваясь, бросили своих коней вниз по склону, рискуя сломать шею. А ратники выстроились вдоль берега, защищая отход князя. Люди у Ингваря были верные, но оставалось их тут не больше пятидесяти. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы не дать преследователям быстро схватить беглого князя.

Завязался бой, снова потекла рязанская кровь. Их, конечно, смели, сбросили с обрывистого берега, изрубив на куски всех. Но Ингварь был уже внизу, его конь выскочил на лед широкого Славутича, делавшего в этом месте крутой поворот. Вслед за ним оказался внизу и Тишило,