Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

И как показало время, без драки не обошлось. Хоть и писал Константин Петрович, что готовится к войне на всякий случай, но, похоже, и сам не верил, что сможет решить все проблемы миром и переговорами. Посмотрим дальше на хронологию событий. Итак, русские создают новую военную инфраструктуру в Туркестане. Это на фоне слухов об английских агентах, на фоне войны в Кашгаре и Синьцзяне. В 1873 году покорена Хива, и рядом с ней появляется военный гарнизон. Еще раз вдумайтесь — всего два года прошло, как Россия вышла из Парижского договора, и Европа и Лондон это проглотили. И вот покорена столица государства, которое было угрозой для русских южных рубежей. За два года Россия вернула себе Черное море и получила контроль над навигацией в низовьях Амударьи и почти полный контроль над восточным берегом Каспия. Русские отряды Кауфмана были в 800 километрах от Герата. То есть в десятидневном переходе до ворот, ведущих в Индию.

Военный министр Дмитрий Милютин

Британским политикам вновь казалось, что зря они так легко отказались от мыслей, изложенных в книгах Вильсона, Муркрофта и Киннейра, что правы были Конолли и Бернс. Британский посол в русской столице писал в отчете: «С захватом Хивы русские заложили надежную базу, с которой могли угрожать независимости Персии и Афганистана и таким образом создать постоянную опасность для нашей Индийской империи». Другое дело, что в Лондоне категорически не могли принять мысль, что русские и не двинулись бы в Азию, если бы Англия не проявила к ней столь значительный интерес. Пока вице-королем Индии был Лоуренс, понимание этого еще сохранялось. Командующий индийскими войсками генерал Уильям Мэнсфилд писал: «Тревога, проявленная в отношении России, влияющей на британские интересы в Индии, более неблагоразумна, чем это возможно описать. Как военная и обширная политическая держава, мы буквально ничего не опасаемся со стороны России, независимо от того, останется ли она в ее существующих пределах или распространит свою власть даже до наших собственных границ. Большой вред наносят те, кто по любому поводу проповедует ложь о нашей слабости в Индии. В той стране мы непобедимы, если только будем искренни сами с собой. Если мы выбираем для себя проведение агрессивной политики, то можем продвинуться и утвердиться везде, где только захотим». Но те времена прошли.

Кстати сказать, англичане были возмущены не только русской экспансией, но и выходками русского МИД. Потому что он стал вести себя так, как обычно вели себя сами британцы. А именно врали, недоговаривали, поступали так, как считали нужным, и только потом ставили перед свершившимся фактом. И, напомню: когда Лондон возмутился Хивинским походом, в ответной ноте Санкт-Петербург заверил британское правительство, что оккупация носит только временный характер. И только потом англичане случайно выяснили детали соглашения между Кауфманом и ханом Хивы о том, что хан признавал себя вассалом империи. Англичане негодовали из-за того, как гнусно обманули их русские. А князь Горчаков тогда написал:

«Лондонский кабинет, похоже, полагает, основываясь на факте наличия нескольких наших добровольных и дружеских сообщений о наших взглядах относительно Центральной Азии, особенно о нашем неизменном стремлении не превращать завоевания или аннексии в постоянную политику, что мы связаны по отношению к ним какими-то однозначными обязательствами по этому поводу».

То есть в переводе на русский — вы там ничего не перепутали? Вы действительно решили, что мы будем еще и отчитываться за свои действия? Именно это английских политиков и возмущало более всего. Возмущает и сейчас. Когда ЕС и США признают независимость Косово — это акт торжества демократии. Когда Россия признает независимость Крыма и воссоединяется с ним — это аннексия. То есть русская дипломатия, по мнению Запада, обязана играть в поддавки. А когда она поступает иначе, это вызывает возмущение и неприятие. Странно, не правда ли?

Чтобы не сильно провоцировать Британию, Горчаков все же успокоил Лондон, написав:

«Его Императорское Величество не имеет намерений расширить границы России в Центральной Азии, ни со стороны Бухары, ни со стороны Красноводска и Атрека. Мы не имеем никаких причин поступать подобным образом. Напротив, Император считает любое расширение границ в тех местах противоречащим нашим интересам… Распоряжения Императора вполне официально были изложены Его Императорским Величеством военным властям, отвечающим за их исполнение».

Англичане уже русским не верили и стали на всякий случай готовиться к возможному вторжению в Индию. Что характерно, генералы, даже самые оголтелые «ястребы» и англофобы, такую возможность не рассматривали вовсе. Теоретические разработки, конечно, существовали, а также рассуждения о том, как можно было бы Индию захватить или поднять восстание. Но именно теоретические. При этом русские силовики откровенно занимались тем, что сейчас принято называть словом «троллинг». Они делали все, чтобы в Лондоне русскую угрозу Индии воспринимали всерьез, чтобы понимали: захоти Кауфман с Милютиным, и все, и казаки поят лошадей в Инде. И вот такой политический «троллинг» приносил свои результаты. Англичане к войне готовились по-настоящему. Понимали русские генералы, насколько всерьез их воспринимают в Лондоне или нет, — сказать трудно. Скорее всего да, понимали. Во всяком случае Терентьев в своем труде в 1875 году пишет вполне однозначно, что русские базы в Азии — это способ заставить англичан уважать международное право:

«…Граница наша с Бухарою не окаймлена ни горами, ни реками, а между тем бухарцы сидят смирно, и границу эту уважают. Почему так? — А потому, что на дороге мелькают русские штыки!

В самом деле: из за чего мы бьемся?

И в Европе, и в Азии, мы бьемся из за того, чтобы соседи дали нам возможность жить в мире и спокойствии, дали нам возможность устраивать свои внутренние дела, развивать свои естественные средства, свою промышленность и торговлю, — без всего этого невозможно достигнуть нравственного и материального благосостояния, единственной цели всякого государства.

И так, мы бьемся из-за мира, но мир не приобретается сложа руки, а завоевывается.

Международное право, возникшее из права силы, из права войны и, наконец, из права победы, держится только страхом наказания — страхом возбудить против себя сильное большинство. Если этого страха нет, то все законы этого права попираются без дальних околичностей».

И после захвата Хивы вопрос создания из Персии дополнительно буфера против русских войск в Англии и в Индии рассматривали серьезно. Лорд Нордбрук, вице-король Индии (они в тот период менялись довольно часто), писал:

«Англия не имела союзнических обязательств защищать Персию силой оружия и при этом не должна вдохновлять ее на действия, которые могут показаться подозрительными Афганистану, стране, чьи интересы идентичны индийским. Даже если бы Англия пожелала, она не смогла бы защитить Северную Персию от российского вторжения. Расстояние от залива слишком велико, Кавказ рядом, и Персия настолько не способна защищать себя, что Англия не в состоянии, по моему мнению, гарантировать целостность тех провинций. Маловероятно, что любая из великих европейских держав будет рассматривать нападение России на Персию как повод к войне. А война между Великобританией и Россией без посторонней помощи невозможна, так как ни одна из держав не находится в таком положении, чтобы причинить какой-либо серьезный ущерб другой. Наша позиция, как представляется, состоит в том, чтобы убеждать Персию в том, что она может получить от нас материальную помощь…