Скарлетт - Александра Риплей

— Кэт, возможно, это бы понравилось, — усмехнулась Скарлетт.

В Ирландии считалось, что первое февраля — начало работы на земле. Сопровождаемая всеми, кто жил и работал в Баллихаре, Скарлетт встала посреди огромного поля и, прочитав молитву к урожаю, копнула лопатой землю. Вот теперь начался сельскохозяйственный год, но и то лишь после яблочного пирога с молоком. Ведь первое февраля было также днем святой Бриджид, еще одной святой покровительницы Ирландии.

Когда после этой церемонии все угощались и разговаривали, Скарлетт опустилась на колени и взяла пригоршню чернозема.

— Это во имя тебя, отец, — прошептала она. — Ты видишь, Кэти-Скарлетт не забыла, что ты говорил ей. Земля графства Мит — самая лучшая на свете, лучше, чем Тара или земля в Джорджии. Я буду ухаживать за ней и любить, как ты учил меня, отец. Это земля О'Хара, и она опять наша.

Древний процесс распахивания поля вызывал у Скарлетт искреннее восхищение и уважение к тем, кто жил за счет земли. Она чувствовала это, когда жила в доме Дэниэла, и сейчас, наблюдая за работой фермеров Баллихары, она даже начала уважать себя, потому что в какой-то мере была одной из них. У нее не хватило бы сил идти за плугом, но ведь это она дала его фермеру, и лошадь, тащившую плуг, и семена, которые он бросал в землю…

Контора управляющего теперь была ее домом даже в большей мере, чем комнаты в Бит Хаусе. Возле рабочего стола Скарлетт стояла колыбель для Кэт, такая же, как и в ее спальне, и она могла укачивать ее ногой, работая со своими бухгалтерскими книгами и счетами. Вопросы, в которых миссис Фицпатрик упорствовала, теперь решались очень просто, особенно, если ты — О'Хара и твое слово — закон. Скарлетт всегда приходилось уговаривать людей делать то, что она хотела; теперь же ей стоило только спокойно сказать, и никто не спорил. Она очень полюбила первое воскресенье каждого месяца. Скарлетт начала понимать, что к мнению других людей тоже стоит прислушиваться. Действительно, фермеры знали о земледелии гораздо больше, чем она, и ей было чему у них учиться. Триста акров земли Баллихары были ее собственностью, а эти люди только обрабатывали ее и платили Скарлетт половинную ренту за арендованную землю. На Юге землей владели сообща, и хозяйствовать единолично было для Скарлетт непривычно. Она хотела стать лучшим землевладельцем в Ирландии.

— Фермеры тоже у меня учатся, — как-то сказала она Кэт. — Они никогда даже не слышали об удобрении фосфатами, пока я не показала, как это делается. Если бы у нас был хороший урожай, мы, пожалуй, смогли бы вернуть Ретту его деньги.

Она никогда не называла его отцом в присутствии Кэт. Кто знает, вдруг малышка запомнила бы это. Особенно ребенок, который был умнее всех детей на свете.

Шли дни, и дожди перестали, а ветры стали теплее. Кэт О'Хара становилась все очаровательнее.

— Я абсолютно правильно назвала тебя, — сказала ей Скарлетт. — Ты — самая прекрасная малышка из всех, кого я видела.

Когда мать говорила, большие зеленые глаза Кэт внимательно ее изучали, а потом взгляд перемещался на собственные пальчики. Малышка никогда не шумела, у нее была удивительная способность занять саму себя. Скарлетт перестала кормить ее грудью, это было тяжело для самой матери, но не для Кэт. Она развлекалась тем, что макала палец в кашу и облизывала его. Казалось, это доставляет ей огромное удовольствие. Она была крепким ребенком, держала спину прямо и ходила с высоко поднятой головой. Скарлетт обожала ее. И что особенно важно, уважала. Она любила целовать мягкие волосы и щеки Кэт, держать ее на руках и убаюкивать. Но малышка выдерживала эти нежности только несколько минут, а потом старалась высвободиться с помощью кулачков. И при этом на смуглом личике было написано такое возмущение, что Скарлетт не могла удержаться от смеха, несмотря на то, что была отвергнута.

Самое счастливое время наступало для них обеих в конце дня, когда Скарлетт разрешала Кэт вместе с ней принимать ванну. Кэт шлепала по воде и хохотала, увидев брызги. Скарлетт купала ее и напевала детскую песенку. Для нее было наслаждением мыть и припудривать шелковистую нежную кожу дочурки.

Когда Скарлетт было двадцать лет, война вынудила ее отказаться от ежедневного туалета. Закалились не только ее воля и характер, но и ее лицо. Весной 1876 года, когда ей исполнился тридцать один год, надежда и нежность юности вернулись к ней. Но Скарлетт не заметила этого. Все ее мысли были целиком поглощены фермой и ребенком, несмотря на то, что она стала более тщеславной.

— Вам необходимо новое платье, — сказала однажды миссис Фиц. — Я слышала, что есть портниха, которая хочет арендовать дом, где вы жили раньше, если вы его отремонтируете. Она вдова, но достаточно обеспечена, чтобы платить ренту. Женщинам в городе это понравится, да и вам не помешало бы обновить гардероб.

— Чем вам не нравится мой внешний вид? Как и подобает вдове, я ношу черное, а мои нижние юбки вообще не видны.

— Вы носите не черное платье, а пыльную серую крестьянскую робу, а ведь вы — хозяйка Бит Хауса.

— Вздор! Как бы я смогла ездить верхом на поля, чтобы посмотреть, как всходит пшеница, если бы была в шикарном платье «хозяйки дома»? Кроме того, я люблю, чтобы мне было удобно. Как только я смогу носить нормальную одежду, я и начну следить за ней. Я всегда ненавидела траур. Не понимаю, зачем пытаться сделать черное привлекательнее — что бы с ним ни делал, оно все равно останется черным.

— Значит, вас не интересует портниха?

— Конечно, интересует. Меня всегда интересует лишний источник ренты. И на днях я закажу несколько платьев. Но только после посева: надо подготовить землю на этой неделе.

— Есть еще один возможный источник ренты, — сказала экономка. Она удивилась неожиданной уступчивости Скарлетт. — Брендан Кеннеди полагает, что он бы преуспел, если бы к своему бару присоединил гостиницу. Рядом с ним есть постройка, которая для этого вполне подойдет.

— Ну кто приедет в Баллихару, чтобы останавливаться в гостинице? Это безумие. Кроме того, если Брендан Кеннеди хочет арендовать у меня помещение, ему бы следовало самому прийти ко мне и поговорить, а не подсылать вас.

— Ну, хорошо, это не так важно. — Миссис Фиц отдала Скарлетт книгу с отчетом о ведении хозяйства и перевела разговор на другую тему.

Лучше бы Колум завел этот разговор, он имел большее влияние на Скарлетт.

— По-моему, у нас больше прислуги, чем у английской королевы, — сказала Скарлетт. Она говорила это каждую неделю.

— Если вы собираетесь разводить коров, вам понадобятся рабочие руки, — сказала экономка, а Скарлетт продолжила:

— …чтобы доить их и сбивать масло — я знаю. А масло можно продавать. Но я просто не люблю коров. Вернемся к этому позже, миссис Фиц. Я сейчас хочу показать Кэт, как срезают торф на болоте.

— Вам бы лучше заняться этим сейчас. У нас нет денег, а завтра надо заплатить кухаркам.

— О, Боже! Мне придется взять деньги в банке. Я поеду в Трим.