Прощай, Нью-Йорк? - Светлана Бланкина

на день рождения Джека я подарила ему красивую деревянную шкатулку с нашими совместными фотографиями и с прикреплёнными к ним флакончиками с разными запахами, к каждой фотографии был прикреплён свой запах. У фотографий в доме Джека на Лонг-Айленд был запах древесины и хвои, а к фотографиям у океана прилагался запах морского бриза и, кажется, Джек выслал мне один из тех флакончиков.

Но я не думала, что он сохранил их.

Открыв флакончик, я подношу его к носу и, прикрыв глаза, отчётливо чувствую свежий морской запах, словно вода прямо здесь под моими ногами и перед глазами невольно начинают оживать картинки, воспоминания, словно фильм проплывают передо мной, и я вспоминаю всё самое хорошее. Наверное, это самый лучший подарок за сегодня, он самый… глубокий, не каждый может подарить тебе, а точнее вернуть старые воспоминания.

На глаза едва ли не накатывают слёзы, но едва я начинаю чувствовать тяжесть внутри и хоть какой-то намёк на боль и сожаление, я открываю глаза и закрываю флакончик, убрав его обратно в коробку.

Но теперь мне нужно прочесть то, что написал мне Джек и я знаю, это будет самое сложное.

Достав лист сложенный втрое, я раскрываю его, и… Джек писал от руки.

«Аманда мне рассказала, что ты отказалась от её помощи, и я тебя не виню, не обвиняю и не осуждаю, это твоя жизнь, твой выбор, твоё право, и если ты так решила, значит, так тебе будет лучше, значит, ты так хочешь. Я понимаю, ты боишься, и… я надеюсь, ты будешь счастлива. Клэр, я, правда, искренне на это надеюсь, я действительно желаю тебе счастья и неважно с кем с Брайаном или ещё с кем-нибудь, я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Поэтому, пожалуйста, будь счастлива, не бойся и просто живи.

И прости, что я уехал, но и ты сбежала, также со мной не попрощавшись. Но ты была права, в первую очередь мне стоит защищать свою семью, чем я сейчас и занимаюсь.

Но сегодня твой день рождения и надеюсь, я не прогадал с цветами, надеюсь, Брайан не будет злиться из-за них… надеюсь, ты в безопасности, ты и твой ребёнок, Клэр. Не знаю, кто у тебя будет, но уверен, Джессика мне обязательно скажет. А я хочу сказать тебе, если ты вдруг боишься становиться родителем, — не бойся. Потому что я тоже боялся, я дико боялся, Клэр, но потом, когда я впервые взял Кристофера на руки, я понял, что это самое прекрасное, что со мной случалось в жизни и с каждым днём я понимаю это всё отчётливее. Да, это не просто, да, с ребёнком тяжело, но я знаю, ты справишься и это того стоит. Этот труд стоит его любви, его одного взгляда на тебя.

И, наконец, с днём рождения, Кларисса. Я не знал, что тебе подарить ведь теперь у тебя есть всё, что ты хочешь, но я кое-что вспомнил, но не знаю… оценишь ты или нет. Я в любом случае не обижусь. И эти письма… знаю, это смешно, но я не мог тебе позвонить, потому что это явно не разумно.

Я знаю, что мы не чужие друг для друга люди и, наверное, чужими уже никогда не будем, но… всё правильно, да? Раз так получилось, значит так и нужно.

Не знаю, вернусь ли я в Нью-Йорк, не знаю, нужно ли мне возвращаться, думаю, нет, думаю, я останусь в Англии уже навсегда, но, разумеется, мне придётся приезжать хоть иногда, чтобы видеться с родителями. Но обещаю, я больше не буду мешать твоей новой жизни, мешать твоей семье и твоему счастью. Потому что я надеюсь, ты счастлива, а если нет, то, пожалуйста, Клэр, будь счастлива, потому что… как бы эгоистично это не звучало, я хочу только этого. И, да, это твой день, сегодня должны исполнять твои желания, но я прошу, исполни одно моё желание и стань, наконец, счастливой.

P.S. Мы ещё увидимся, не знаю через сколько лет, может, через 10 или 20, а может, даже через 30, но мы увидимся, увидимся на Лонг-Айленд, на том самом берегу, где была сделана эта фотография. Мы увидимся с тобой там с уже прожитой жизнью за плечами и поговорим, мы обсудим нашу жизнь, наши ошибки и посмеёмся. Да, мы определённо посмеёмся.

P.S.S. И, Клэр… я знаю, это глупо и бессмысленно и разумеется ничего не значит, но… прости меня за Фрэнка, если конечно, когда-нибудь сможешь.»

Последнее предложение доставило мне больше всего боли, но… он ведь должен был написать об этом хоть что-то. И я простила его, я уже давно простила Джека.

И он даже не подписал письмо, но ведь это и нужно.

Во всяком случае, Джек… удивил меня, словно за время нашего не общения он стал мудрее. И я рада, что мы друг друга понимаем, и я рада, что он написал мне это письмо, что он написал мне о переживаниях становления родителем, я рада, что он поделился со мной опытом, поделился со мной своими чувствами, что он попытался меня утешить и подбодрить даже будучи за тысячи километров от меня.

И я думаю, Джек прав. Нет, мы определённо будем изредка пересекаться в Нью-Йорке, но не думаю, что мы будем разговаривать или вообще подходить друг к другу, но думаю, Джек прав и когда-нибудь мы действительно встретимся и поговорим. Когда-нибудь, когда не останется ни страха, ни переживаний мы действительно с ним встретимся, всё вспомним и да, мы посмеёмся, а может… просто помолчим.

Я слышу звонок своего мобильника. Видимо это Брайан и он немного задержался, с его звонка прошло больше чем пять минут.

Убрав всё в коробку и отложив её на стол, я скорее иду в свой кабинет за телефоном и отвечаю на звонок.

— Ты ещё долго? — устало, но терпеливо спрашивает у меня Брайан.

Письмо Джека тронуло меня, его подарок заставил меня многое вспомнить, немного погрустить, но я не буду возвращаться в прошлое, не буду вспоминать всё плохое, а просто вновь закрою его дверь, которая едва приоткрылась.

— Ещё пару минут, — улыбаюсь я, чтобы Брайан подумал, что я якобы собираюсь.

— Хорошо, жду, — отвечает он и, убрав телефон, я возвращаюсь в главный зал, думая, куда же мне убрать цветы.

С трудом отыскав старую большую вазу и налив туда воды, я с ещё большим трудом и осторожностью ставлю этот тяжёлый букет