Гумилев сын Гумилева - Сергей Беляков

Случай с евреями оказался не каким-то странным, не виданным в мировой истории исключением. Антисемитизм – лишь частный случай отрицательной комплиментарности, примеров которой в истории – не сосчитать.

Однако теория Гумилева оправдывает народы, а не отдельных людей. Неприязнь немца к еврею или еврея к немцу – не преступление, ведь мы не считаем преступлением любовь или антипатию. Но вот если немец убьет еврея или донесет на него в гестапо, то это будет уже преступление, которое нельзя оправдать никакими закономерностями этногенеза.

Русский историк Аполлон Кузьмин много лет начинал свою лекцию о татаро-монгольском иге с того, что доставал из портфеля старый, 1980-го года, журнал «Огонек» и, собрав весь отпущенный ему природой сарказм, зачитывал фразу: «В XIV веке на Руси антиордынские настроения выкристаллизовались в мощное движение, связанное с новым взрывом этногенеза, которое возглавил Сергий Радонежский». Слушатели хохотали: Кузьмин цитировал скандально известную статью Гумилева «Эхо Куликовской битвы».

Гумилев писал в «Огоньке» и еще раньше в «Дружбе народов» («С точки зрения Клио») о вещах поразительных. Не только простой читатель или советский интеллектуал, но и профессиональный историк, должно быть, с изумлением протирал свои очки: да так ли, верно ли он прочитал? Оказывается, Александр Невский помог хану Батыю, вождю оккупантов и поработителей, погубителю русской земли, удержаться у власти и взамен «потребовал и получил помощь против немцев и германофилов». Это было неправдой, но неправда померкла перед другими, еще более грандиозными «открытиями» Гумилева.

Татаро-монгольское иго под его пером превратилось в «союз» с Ордой или русско-татарский «симбиоз». Оккупанты стали защитниками Руси от немецкой и литовской угроз, а Куликовскую битву, как оказалось, выиграли потомки крещеных татар, перешедших на службу московскому князю. Более того, великий князь Дмитрий Иванович на Куликовом поле сражался с «агрессией Запада и союзной с ней ордой Мамая».

Эта, мягко говоря, неортодоксальная версия русской истории была изложена Гумилевым ясно, логично, убедительно, с присущим ему литературным блеском.

Но чтобы оценить взгляды Гумилева на отношения русских с татарами, монголами, половцами, нам придется перенестись на десять лет вперед, когда из печати вышли последние и очень популярные книги Гумилева – «Древняя Русь и Великая степь» (первый тираж – 50 тысяч, потом книга переиздавалась каждый год) и «От Руси до России» (первый тираж – 100 тысяч). Там Гумилев сказал все, что мог, все, что хотел.

Прежде всего степняки, в особенности монголы XII-XIII веков, для Гумилева – образец доблести, мужества, честности, благородства: «…монголам XII в. показалось бы удивительным, что можно отдавать жизнь ради приобретения земель, которых так много, ибо население было редким, или стада овец, потому что их следовало быстро зарезать для угощения соплеменников. Но идти на смертельный риск, чтобы смыть обиду или выручить родственника, — это они считали естественным и для себя обязательным. Без твердого принципа взаимовыручки малочисленные скотоводческие племена существовать не могли».

Именно благородство монголов, то ли врожденное, то ли привитое Чингисханом, и стало причиной монгольских завоеваний. Вот правитель Хорезма Мухаммед Гази приказал убить монгольских послов, и монголам не оставалось ничего другого, как разгромить его государство, сжечь и разграбить процветающие города – Ургенч, Самарканд, Бухару, Балх, Мерв. Дальнейшее завоевание Ближнего Востока – покорение Ирана, Закавказья, Сирии, уничтожение Багдадского халифата – были вызваны всего лишь необходимостью «закрепиться на какомто рубеже». Этот процесс занял сорок лет, «какой-то рубеж» искали на пространстве от Амударьи до Иерусалима. Таких миролюбивых завоевателей еще не знала история.

В очерке о «Черной легенде» Гумилев уточнил задачу монголов: они, оказывается, должны были «отогнать врагов от своих установившихся границ, чтобы в случае продолжения войны с Китаем не получить удар в спину». Широка же была монгольская «спина»! Читатель, не поленись, возьми карту и посмотри, где находится Багдад, где Палестина, а где Китай.

Взятие Багдада войсками Хулагу в 1258 году стало одной из крупнейших катастроф в истории культуры, сопоставимой с разрушением Рима вандалами. А уничтожение багдадского Дома Мудрости – исламской академии, основанной халифом ал-Мамуном, — можно сравнить разве что с гибелью Александрийской библиотеки. Погибли бесценные рукописи – плоды золотого века арабской литературы, науки, философии. Волны Тигра почернели от смытых чернил. Были разрушены дворцы и мечети, больницы и библиотеки. Гибель же десятков тысяч жителей страшно и представить.

Дорого же обошлось человечеству стремление монголов «закрепиться на каком-то рубеже».

Согласно Гумилеву, монголы завоевали бóльшую часть Евразии просто потому, что должны были как-то отомстить за своих послов, убитых злыми русскими, хорезмийцами, европейцами. Вдумаемся: жизнь монгольских послов (исполнявших помимо дипломатических и шпионские обязанности) была, по мнению Гумилева, намного ценнее, чем жизни сотен тысяч жителей богатых, культурных, процветающих стран.

Вот и в битве на Калке, и в разорении татарами Русской земли Гумилев обвиняет в первую очередь русских князей, которые в 1223 году приказали убить монгольских послов. Гумилев недоумевает, почему историки до Георгия Вернадского не обращали на это внимания: «А ведь это подлое преступление, гостеубийство, предательство доверившегося!» Гумилев искренне возмущается вероломством русских и превозносит нравственность монголов: «Предателей и гостеубийц уничтожали беспощадно вместе с родственниками, ибо, считали они, склонность к предательству – наследственный признак. Города, в которых были убиты парламентеры, монголы называли "злыми городами" и громили их, считая, что это справедливо».

Здесь Лев Николаевич противоречит самому себе. В книге «Древняя Русь и Великая степь» он списывает причину завоевательных войн на конфликт культур: китайцы, русские, хорезмийцы, венгры не понимали, что послов убивать нельзя, а монголы мстили невеждам: «…из-за убийства послов погибла империя Сун и была разорена Венгрия. Католические и мусульманские авторы приписывали эти разрушения особой кровожадности монголов, умалчивая о причинах этих войн».

Но в этой же книге Гумилев утверждает, будто русские понимали и одобряли действия монгольских «мстителей»: «Так были разрушены Балх и Козельск, причем последнему никто не оказал помощи, хотя рядом были Смоленск, Киев и Чернигов, а владимирский князь Ярослав ходил с войском на Литву. Видимо, они знали, из-за чего гибнет Козельск. И отнюдь ему не сочувствовали». Кстати, жители Козельска монгольских «парламентеров» не убивали. Поэтому Гумилев делает оговорку: Козельск пострадал как город, относившийся к Черниговскому княжеству, а черниговский князь Мстислав участвовал в убийстве монгольских послов перед сражением на Калке. Получается, что убийство посла – повод для геноцида?