Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

в Циндао с Зенкевичем, адрес которого мы сообщали? Внешность «Нерушимого» вышла очень удачно; вообще, вырабатывается тип издания «Угунс». Из Литвы мы слышали о даре Обществу моего бюста работы г-жи Тарабильды — даровитая скульпторша. Елена Ивановна сейчас всецело погружена в корректуру манускрипта «Т[айной] Доктрины» и ради этого временно даже должна пожертвовать большей частью своей корреспонденции. Она шлет Вам, Вашей супруге и всем содружникам лучший привет. Еще раз сердечное спасибо. Получилось и прекрасное письмо от Гаральда — какой славный человек.

Сердцем и духом с Вами.

205

Н. К. Рерих — Ф. Сутро*

5 ноября 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Дорогая г-жа Сутро!

Ваше сердечное письмо от 20 октября с вырезками из газет глубоко тронуло нас, и оно дошло до нас необычайно быстро. Между прочим, мы недавно заметили большую нерегулярность в почте, и невозможно угадать, каковы могут быть причины. Но в любом случае Вашему письму суждено было прийти так быстро, и это дало мне возможность немедленно написать в наши Комитеты Пакта, рекомендуя им принять во внимание содержание этой газетной статьи и действовать соответственно. Конечно, мы должны быть готовыми к тому, что будут многочисленные подражания, копирование, а также обсуждения на тему Пакта; могут быть даже полезные предложения. И в соответствии с нашими принципами мы не должны отрицать ничего из того, что даже минимально полезно. Поэтому я предложил нашим Комитетам Пакта приветствовать эти шаги Лиги Наций, потому что главное — это вдохновлять общественное мнение на охрану культурных сокровищ, чтобы не было никаких губительных тупиков. Состояние международных отношений доказывает, как необходимы и незамедлительны должны быть такие предупредительные меры.

Большое, большое спасибо за неустанный дозор и защиту нашего дела за Правду и Справедливость. Ваше авторитетное слово непременно впечатлит адвокатов обеих сторон, должностных лиц и всех, кого это касается.

Мы также сердечно благодарим Вас за поддержку, которую Вы оказываете нашим друзьям. Они всегда очень высоко ценят Ваши мудрые советы. Вы совершенно правильно считаете, что объяснения г-жи Зинаиды Лихтман всегда по делу. Надо иметь в виду, что обстоятельства жизни здесь весьма необычны. Например, чтобы увидеть американского консула, надо проехать пять дней в один конец, и даже, чтобы заполучить удостоверяющую подпись магистрата района, приходится ждать, пока он не окажется неподалеку, а это иногда может взять несколько недель. Но я верю, что к тому времени, когда это письмо придет к Вам, посылка вместе с документами (которые, как Вы правильно заметили, требуют исправлений) уже будет в Ваших руках. Чувствую, что панорама Азии будет близка Вашему сердцу.

Очень рад, что Вам понравилось ревью в Индии. Последней почтой мы выслали г-же Лихтман для Вас еще одно ревью из популярного женского журнала. Возможно, она показывала Вам и какие-то другие появившиеся здесь статьи.

Каждое Ваше письмо очень радует г-жу Рерих, ибо она глубоко чувствует Вашу искреннюю дружбу и доверяет каждому Вашему совету.

С сердечными приветствиями.

Духом с Вами.

«Фредум»[576].

206

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

6 ноября 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 115

Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],

За эти дни были письма от Зин[ы] и Фр[ансис], посланные накануне предполагавшегося 16 окт[ября] слушания. Вот уж поистине Армагеддон. Битва на всех фронтах. Все благие силы должны быть созваны, чтобы отражать различное нападение тьмы. Приходится писать еще более осторожно. На днях мы узнали любопытнейшие сведения о том, что копии наших писем в Америку имеются в карманах некоторых жителей здешних. Трудно сказать, от каких именно чисел эти письма, много ли их и насколько сие продолжается и до последнего дня. Такое обстоятельство совершенно не укладывается в рамки обычного мышления. Если даже допустим, что правительство может вскрывать письма, то все же невозможно предположить, чтобы с писем делались копии и эти списки оставались бы в карманах совсем неожиданных людей. Имени нет такому положению вещей. Конечно, не нужно забывать, что д-р К[ёльц] уже сейчас находится опять в Кулу. В письмах наших нет решительно ничего такого, что бы являлось недопустимым с правительственной точки зрения. Некоторые характеристики мы с удовольствием произнесли бы и публично, но все-таки невозможно предположить, чтобы частные письма в копиях бродили бы в долине. Чтобы не доставлять излишнего удовольствия непрошеным читателям, придется писать еще более сжато, и Вы тоже должны знать и принимать во внимание, какие вещи происходят в природе. Помним, как и в Маньчжурии мы получали письма со стертыми печатями. А кроме того, навсегда поучительным остается факт, как мое письмо в Америку через десять лет было воспроизведено с фотостата в газете. Содержание письма было настолько безобидно, что, казалось бы, не было смысла газете тратиться на клише, но для чего-то сие было проделано и навсегда останется среди наших воспоминаний как весьма постыдный факт. Итак, имейте в виду все это.

Требование Е. И. Рерих о возвращении ее дневников. 4 ноября 1936 г.

Если предположить, что во время вражеского вторжения в Школу были похищены какие-либо нужные документы, то каким образом можно восстановить в памяти, что именно могло быть похищено? Наверное, будут еще какие-то нападения. Не думают ли юристы, что каждое вражеское действие против школы причинит убыток Фокину и прочим преподавателям, которые могли бы взыскивать? Конечно, юристы должны очень обсудить, с кого именно могут быть такие взыскания. Затем, наверное, будут всякие нападения на Музей, на картины, и в этом случае новое Общество будет иметь широкое поле действия. Кроме того, и декларация 1929 года должна быть охранена в неприкосновенности.

Миссис Сутро прислала любопытную вырезку из газеты с телеграммой из Женевы от 19 октября. Я включил эту вырезку в мое заявление нашим Комитетам Пакта и посылаю ее Вам и в Париж. Ведь Комитеты Пакта, во всяком случае, существуют. Если бы Вы почему-либо не хотели трогать так называемый Постоянный Комитет и даже нераспущенный формановский комитет, то можно бы создать и еще один Комитет, ибо такие общественные проявления могут быть неограничены в числе. Если существуют тысячи организаций, посвященных идее мира, то и идея охраны культурных ценностей на основе нашего Пакта может иметь любое число сочувствующих групп. По содержанию прилагаемой моей записки Вы видите, что каждое предложение, или подражание, или углубление идеи Пакта должно быть встречаемо с полным дружелюбием и спокойствием. Не удивлюсь, если Парижский Комитет даже напишет в Женеву что-либо