Мир-Кольцо. Строители Мира-Кольца - Ларри Нивен

— Шансы весьма немалые.

Кукольник задумался.

— Луис, мы все еще ищем секрет массовой трансмутации?

— Нет.

— Это вполне решило бы нашу проблему, — сказал Замыкающий. — Устройство наверняка действовало в чудовищных масштабах. Превратить материю в энергию намного проще, чем превратить материю в другую материю. Предположим, мы просто выстрелили бы из... назовем ее трансмутационной пушкой — в обратную сторону Мира-Кольца в самой дальней точке от солнца. Сила реакции точно вернула бы все сооружение на место. Естественно, возникли бы проблемы. Ударная волна убила бы многих туземцев, но многие остались бы живы. Выгоревшую противометеоритную защиту можно было бы заменить и позже. Почему ты смеешься?

— У тебя выдающийся ум. Вот только нет никаких оснований полагать, что трансмутационная пушка когда-либо существовала.

— Не понимаю.

— Халрлоприллалар просто сочиняла истории, о чем потом сама нам сказала. Да и откуда ей было знать, как построен Мир-Кольцо? Когда это случилось, ее предки были не более чем обезьянами.

Увидев, как опускаются головы кукольника, Луис бросил:

— Но не сворачивайся передо мной в клубок. У нас нет времени.

— Слушаюсь.

— Что ты еще выяснил?

— Немногое. Анализ пока не закончен. Фантазии насчет Великого океана ничего для меня не значат. Попробуй ты.

— Завтра.

Луису не давали заснуть какие-то негромкие неразборчивые звуки. Он перевернулся в темноте на бок, паря в невесомости.

Света вполне хватало, чтобы увидеть, что Каваресксенджаджок и Харкабипаролин лежат обнявшись и что-то шепча друг другу на ухо — переводчик Луиса не улавливал слова, но они напоминали признания в любви. Луис невольно улыбнулся, ощутив внезапный укол зависти. Он подумал, что мальчик слишком юн, а женщина соблюдает воздержание, но это была не ришатра — оба принадлежали к одной и той же расе.

Повернувшись к ним спиной, Луис закрыл глаза. Он ожидал услышать ритмичный шум волн, но не дождался и в конце концов заснул.

Ему снилось, будто он в очередном своем путешествии.

Бесконечное падение среди звезд. Когда мир становился чересчур богат, чересчур разнообразен, чересчур требователен, приходило время оставить все миры позади. Луис проделывал подобное уже не раз. Один в маленьком корабле, он отправлялся в неизведанные просторы за пределами Известного космоса, чтобы посмотреть, что там, и узнать, любит ли он себя все так же, как и прежде. Луис парил между спальными панелями, и ему снился счастливый сон о падении среди звезд. Никаких иждивенцев, никаких обещаний...

Внезапно прямо в его ухе раздался панический женский вопль. Чья-то пятка ударила его под ребра, и Луис, судорожно вздохнув, согнулся пополам. На него обрушились беспорядочные удары, затем чьи-то руки мертвой хваткой вцепились ему в горло. Вопль не прекращался.

Луис оторвал руки от горла и крикнул:

— Выключить спальное поле!

Вернулась сила тяжести. Луис и его противница опустились на нижнюю панель. Харкабипаролин перестала кричать и позволила себя оттолкнуть.

Каваресксенджаджок присел рядом с ней, ошеломленный и напуганный, о чем-то быстро спрашивая на языке Градостроителей. Женщина зарычала.

Мальчик заговорил снова, и Харкабипаролин обстоятельно ответила. Мальчик с неохотой кивнул — что бы он ни услышал, оно явно ему не понравилось. Он шагнул в угол, бросив на Луиса непонятный взгляд, и исчез в трюме.

Луис потянулся к переводчику:

— Ладно, и что все это значит?

— Я падала! — всхлипнула она.

— Бояться нечего, — сказал Луис. — Именно так нравится спать некоторым из нас.

Она взглянула ему в лицо:

— Падая?

— Да.

Выражение ее лица легко было понять: «Сумасшедший. Полностью сумасшедший». Она пожала плечами, и к ней вернулось прежнее самообладание.

— Я поняла, что от меня больше нет никакой пользы, — заявила она. — Твоя машина теперь может читать быстрее, чем я. Я могу сделать лишь одно, чтобы облегчить нашу миссию, а именно утолить твою неудовлетворенную страсть.

— Приятно слышать, — ответил Луис.

Поняла ли она его сарказм? Невмирс, будь он проклят, если примет подобного рода благотворительность.

— Если ты вымоешься и как следует почистишь рот...

— Оставь. Твоя готовность пожертвовать комфортом ради высших целей достойна похвалы, но принять ее для меня — проявление дурных манер.

— Лувиву? — ошеломленно проговорила она. — Ты что, не хочешь со мной ришатры?

— Спасибо, но нет. Включить спальное поле.

Луис отплыл в сторону. По прошлому опыту он почувствовал, что сейчас она ударится в крик, и ничего поделать с этим было нельзя. Но если она попытается применить физическую силу, она обнаружит, что падает.

Харкабипаролин, однако, его удивила.

— Лувиву, — сказала она, — для меня теперь ужасна сама мысль о том, чтобы иметь детей.

Он взглянул в ее лицо, отнюдь не рассерженное, но крайне серьезное.

— Если я сейчас вступлю в связь с Каваресксенджаджоком, я могу родить ребенка, который погибнет в пламени солнца.

— Тогда не делай этого. Он в любом случае слишком молод.

— Вовсе нет.

— Ну... ладно. Нет ли у тебя... хотя вряд ли ты носишь с собой контрацептивы. Можешь посчитать свои критические дни и избежать зачатия?

— Не понимаю. Хотя нет, погоди — понимаю. Лувиву, наша раса правила большей частью мира благодаря владению нюансами и разновидностями ришатры. Знаешь, как многому мы научились насчет ришатры?

— Полагаю, просто повезло?

— Лувиву, некоторые расы более плодовиты, чем другие.

— Гм...

— Еще в доисторические времена мы поняли, что ришатра — способ не иметь детей. Если мы спариваемся, четыре фалана спустя рождается ребенок. Лувиву, можно ли спасти этот мир? Ты точно знаешь, что его можно спасти?

«Сейчас бы отправиться в путешествие, — подумал Луис. — В одноместном корабле, за многие световые годы от любой ответственности, кроме как за себя самого. Или оказаться под током...»

— Я вообще ничего не могу гарантировать.

— Тогда займись со мной ришатрой, чтобы я перестала думать о Каваресксенджаджоке!

Луис решил, что это далеко не самое лестное предложение из всех, что бывали в его жизни.

— А как быть с ним? — спросил он.

— Никак. Бедный мальчик, ему придется страдать.

«В таком случае можете пострадать и оба», — подумал Луис, но не смог заставить себя произнести то же самое вслух. Женщина говорила вполне серьезно, она испытывала неподдельную боль и была права — сейчас не время для появления на свет ребенка-Градостроителя.