Гранд-адмирал. Том второй - Илья Сергеевич Модус

— Например я — впервые слышу, — голос незнакомки был спокоен. Но Мара уже видела, что та несколько отвела правую ногу назад. Игра пальцами правой же руки — так профессиональные бойцы стряхивают напряжение с кисти и запястья перед боем. Умная девочка. Уже готовится к драке. Вот только ничего не будет. Один укол светового меча в твое до безобразия холодное, но красивое (вот сучка!) лицо — и все, что нужно, так оттолкать тебя под ближайший стол.

— Точно? — уточнила Мара. — Может вы тут просто не местная?

— Я — Винтер, помощник принцессы Лейи Органы Соло и советника Мон Мотмы, — без какого-либо чванства произнесла беловолосая. — Я здесь везде — «местная».

Нет, точно сучка. Такую убить жалко — бесценный источник информации.

— А… — Мара продолжала выигрывать время для Гента. Мара исподтишка покосилась на блондинку. Она читала все досье Императора, разведки, Убиктората и всех-всех-всех, кто только мог предоставить главе Империи информацию, на лидеров и наиболее важных членов Альянса повстанцев, но имя Винтер ей решительно ничего не говорило. А значит, та либо свежеспелая «помощница», либо была на задворках.

— То-то мне лицо ваше показалось знакомо. А мы с вами в Альянсе не пересекались? В снабжении.

Тыловые подразделения — это самая монотонная, муторная и совершенно не запоминающаяся часть службы любого солдата. Конечно, если он не приворовывает. Так что, крайне маловероятно, что эта Винтер…

— Нет, — уверенно произнесла та. — Вас никогда не было в службе снабжения Альянса.

— У нас была небольшая группировка…

— Большую часть войны я летала от планеты к планете, работала на группу материального обеспечения, — ответила Винтер. И ее пальцы на правой руке сжались в кулак. — Я знакома со всеми снабженцами всех без исключения групп и группировок повстанцев.

— Гонишь, — продолжала осторожно прощупывать почву Мара. А в груди зародилось крайне нехорошее предчувствие. — По всей галактике были сотни ячеек, если не тысячи…

— Я запоминаю все, что вижу, — ответила та. — И кого вижу. Меня забрасывали на склады Империи и с одного взгляда я запоминала расположение всего груза. Вас я вижу в первый раз. Кто вы, и что здесь делаете?

«Сила, да у тебя поистине изощренное чувство юмора», — мрачно подумала Джейд. Она поняла, кто стоит перед ней. И оттого желание взять эту женщину живой нарастало с каждой секундой.

В отчетах, относящихся к периоду до битвы у Явина, Руке Императора не раз и не два попадалась на глаза информация о таинственном агенте мятежников. Никто не знал ни его расы, ни пола, ни подлинной личности. Зато знали способ его работы. И уникальную способность — эйдетическую память. Даже в галактике разумные с подобным даром появляются очень редко, за исключением нескольких рас.

— Рада наконец-то познакомиться, Наводчик, — против воли сардонически улыбнулась Мара. — Много же ты нам крови попила…

— Кто ты и что здесь делаешь? — женщина, услышав одно из своих прозвищ — то, которое обожали имперцы, сделала шаг назад, чтобы разорвать дистанцию. — Генерал Соло скоро прибудет сюда и тогда…

— Но ты же должна понимать, — Мара картинно выбросила фиолетовый клинок из ладони, — что тебе это уже не поможет…

— Рука Императора, — голос Винтер дрогнул. Слегка, практически незаметно. Похоже Новая Республика все же смогла найти пару лазеек к секретам под Императорским дворцом. Потому что единственная база данных, в которой фигурировала Мара, располагалась именно там.

— Вот и познакомились, — расплылась в улыбке Джейд, бросившись в атаку.

* * *

За годы службы как на борту ударного крейсера типа «Уравнитель» в Великой армии Республики, так и на борту имперских кораблей, капитан Пеллеон участвовал, наверное, в сотнях, если не тысячах сражений. Сперва ты ими гордишься, пересказываешь каждому своему приятелю и знакомому любое боестолкновение, описываешь в красках и всеми возможными словарными эпитетами передаешь то, как ты был рад находиться на борту корабля, который участвовал в столь занимательном сражении.

После первой сотни сражений такое желание уже сокращается до немногословного описания лишь самых занимательных из всех.

С годами, когда жизнь превращается в череду сражений, патрулирований, ремонтов, техобслуживания, стычек с пиратами и прочую рутину, о службе хочется говорить уже как можно меньше.

Просто потому что надоело. Человек такое существо, что со временем даже самые яркие эпизоды в жизни, теряют краски, выцветают и уходят в такие уголки памяти, что уже и не хочется их оттуда доставать.

Но появление Трауна… Изменило все.

И не только в жизни самого Пеллеона, но и каждого первого члена экипажей звездолетов, находящихся под его командованием. Гилад, как и многие, относился весьма скептически к талантам Трауна — побеждать, изучая искусство противника. Но тем не менее не мог не признавать, что этот прием реально работает. Серия побед, которая следует за этим чиссом, говорит сама за себя.

Скепсис сменил место восхищению и уважению. И подсознательному желанию понять Трауна. Если прежде он и вовсе казался непостижим, то после Оброа-скай, его планы, пусть и оказались на порядок сложнее, изобретательнее, многосторонее, но все равно были воспринимаемы и понятны. То ли сказывалось время, которое гранд-адмирал провел на борту «Химеры», то ли сам Пеллеон научился так или иначе понимать своего командующего, но он ловил себя на мысли, что нет-нет, но ухватывает смысл замыслов Трауна. Правда, практически всегда оказывается, что план намного сложнее и многостороннее. Такого в прошлом Траун не делал. Максимум — одна-две сторонние линии и точное следование генеральной линии. Сейчас же, Траун вполне запросто ломал график операций, корректировал их практически на ходу, допускал те или иные провалы (ага, еще б они случались — было бы даже интересно) некоторых из своих замыслов, но у него наготове всегда были резервные. Это… Необычно.

Он стал более открытым, чуть менее холодным. Нет, Пеллеон мог поклясться (хотя клятвами атеиста сыт не будешь), что нет-нет, но гранд-адмирал позволяет себе тонкие шутки, которые услышать от него было немыслимо.

Сперва Пеллеон переживал по этому поводу. Потом начал присматриваться — все ли в порядке с гранд-адмиралом. Мелькала даже шальная мысль (правда проистекала она лишь из-за того, что Траун неожиданно перестал на какое-то время любоваться своим голографическим музеем), что Траун не в себе… А уж когда гранд-адмирал прямо сказал ему, что может и не дожить до реализации всех своих планов и передал ему информационный чип, у Гилада едва мозг не взорвался.

И это все расставило на свои места.

Траун в самом деле рассматривает всерьез вероятность своей гибели. Он что-то узнал, что-то крайне важное и неприятное. И это изменило его. Ровно настолько, что он…