Ореховый посох - Джей Гордон

И он продолжал двигаться.

* * *

Ночь Марк провел, закопавшись в выпавший снег и прижавшись спиной к стволу упавшей сосны. Только ночь оказалась слишком длинной. Где-то уже перед рассветом догорел и потух его факел, словно вдруг кто-то задул его или та сила, что питала этот волшебный огонь, вдруг потеряла Марка из виду. Ему страшно хотелось пить, и он съел, наверное, пригоршней двадцать снега, хоть и понимал, что тело от этого еще больше остынет, а он израсходует остатки энергии, столь ему необходимой. Но не пить тоже было нельзя, и он все же решил пойти на риск, чтобы перед началом нового дня хоть как-то снабдить организм влагой.

Марк лежал и смотрел на проплывавшие в небесах незнакомые созвездия, которые еще в Роне, теплой ночью, старательно пытался нанести на карту. Вспомнил он и о том, как они с Бринн, обнявшись под одеялом, давали этим созвездиям имена. Одно из них Бринн назвала Рыбак, потому что оно действительно напоминало силуэт рыбака, забрасывающего сеть размером с полгалактики. Потом на севере зажглось еще одно созвездие, и Марк любовно окрестил его Тарзан, потому что оно походило на человека, который где-то между небом и землей раскачивается на лиане.

Марк смотрел на звезды и думал о Бринн, вспоминал ее тело, ласково льнувшее к нему, запах ее волос, вкус ее губ, ее нежные умные пальцы... и, словно заблудившись в этих сладостных воспоминаниях, даже мучившие его холод и страх немного отступили.

Но это дремотное состояние вскоре было грубо прервано приближавшимся с севера валом мрачных снежных туч. Марк понял: вот-вот разразится метель. Где-то в глубине сознания отчаянно звенел колокольчик тревоги, но он ничего не мог с собой поделать. У него не осталось сил, чтобы развести костер, запасти и подсушить топливо, даже если он и станет себя подгонять. А если он через силу выкопает себе пещеру в снегу, то его попросту засыплет, и тогда уже никто его не найдет. Надвигающийся снегопад наверняка скроет и тот след, по которому он шел за Стивеном; а если тот, кто его пленил, еще и куда-нибудь в сторону свернет, тогда пиши пропало: ему никогда не отыскать Стивена в этих проклятых диких горах.

Марк посмотрел на раскинувшийся перед ним склон горы, потом на свои сапоги, глубоко зарывшиеся в снег. Сколько же миль он уже прошел? Сколько видел разных мест? Неужели здесь все это и закончится? Весь мир, его мир... или Элдарн — да, все равно, весь мир для него кончается здесь, у его ног, утонувших в снегу. Вот здесь, вот на этом склоне горы...

— Значит, вот оно как, — прошептал Марк и глазами поискал где-нибудь рядом подходящее местечко, чтобы там дождаться конца.

Он был здесь совершенно один. И это одиночество терзало его душу сильнее страха, холода или тревоги о Стивене и Бринн. Марк вспомнил одного священника из той церкви, куда ходила его мать; этот священник всегда призывал прихожан беречь и укреплять дружеские отношения друг с другом во имя Господа, чтобы, когда придет смертный час, ни один из них не почувствовал себя одиноким. И сейчас, утопая в снегу, Марк думал: может, если бы он более прилежно посещал церковь, он бы не так сильно страдал от одиночества в эти последние мгновения своей жизни?

Похоже, тот священник был прав, но теперь уже слишком поздно. И он, Марк, так и умрет совершенно один в этих элдарнских горах.

Высмотрев у скалы старый и довольно толстый ствол какого-то вьющегося растения, Марк с трудом поднялся, перетащил туда свой мешок и тяжело плюхнулся на холодный камень, прислонившись спиной к стволу и слушая, как над склоном горы безумствует ветер. И тут ветер донес до него запах древесного дыма, сперва слабый, потом все сильнее, и Марк даже шею вытянул, чтобы, не вставая, оглянуться назад, в сторону перевала. Какие-то странные мощные клубы темного дыма перетекали через вершину горы, подхваченные, видимо, нижней тягой и довольно быстро мчавшиеся прямо туда, где сидел Марк, ожидавший первых ударов метели.

— Гарек, сукин ты сын! Это ведь ты гору поджег? Или это ты, Бринн? — прошептал потрясенный Марк из последних сил и, с трудом стиснув замерзшие пальцы в неуклюжие кулаки, еле слышно выдохнул: — Нет, ребята! Придется вам самим искать Стивена. А я уж тут останусь. Со мной все кончено.

Вид с того места, где он сидел, открывался прекрасный. Все было удивительно уместно — горы, валуны, деревья, — и Марку очень хотелось подольше сохранить в уплывающем сознании естественную красоту этой долины, которой они так стремились достигнуть. Он попытался думать только о Бринн, но и ее образ стал расплываться, глаза его сами собой закрылись, и он провалился в беспамятство.

* * *

— Джакрис!

Шпион мгновенно проснулся, перекатился на бок и, пытаясь встать, угодил рукой прямо в красные угли костра.

— Черт! Вот проклятье! — Он сунул обожженную ладонь в снег, украдкой вытаскивая нож, который всегда клал под одеяло рядом с собой. — Кто здесь?

— Джакрис! — снова повелительным тоном окликнул его кто-то, и он увидел, как из ближайших кустов прямо к нему медленно идет косуля, глаза которой горят знакомым янтарным огнем.

Ему сразу все стало ясно: в косулю вселилась душа принца Малагона.

Овладев собой, Джакрис ответствовал, преклонив колено:

— Я слушаю, мой государь.

— Ты неплохо потрудился, Джакрис. — Рот у косули не двигался, а голос принца звучал, казалось, прямо у Джакриса в ушах. — Ты, правда, не слишком торопился выполнить мой приказ, но в итоге я доволен результатами твоих усилий.

— Благодарю, мой государь. Гилмор был человеком могущественным, его оказалось довольно трудно поймать в ловушку.

— Иного я от него и не ожидал. — Косуля равнодушно смотрела на Джакриса. — Хорошо, встретимся в Ориндейле.

Мысли Джакриса лихорадочно заметались. Ориндейл? Но почему? Что Малагон собирается делать в Фалкане? И зачем ему встречаться с самым успешным из своих шпионов вне надежных стен дворца Велстар? А если их кто-нибудь увидит вместе? Тогда все его усилия по созданию прикрытия в разных странах полетят к черту.

Усилием воли Джакрис остановил бешеный бег мыслей. Значит, подозрения все-таки оправдались: Малагон его отзывает.

У него разом возникло множество догадок о причине этого, но он постарался усмирить свой мечущийся в тревоге разум: кто знает, что способен прочитать Малагон в его душе даже на таком расстоянии?

— Хорошо, государь. Угодно ли вам, чтобы я сам доставил этого чужеземца? Теперь я уверен: камень именно у него.

— Я сам об этом позабочусь. А ты поспеши в Ориндейл. — Голос Малагона проникал ему, казалось, прямо в мозг.

Интересно, что он имеет в виду, говоря что сам об этом позаботится? Ведь именно ему, Джакрису, поручено добыть ключ Лессека. И как он все это намерен осуществить, находясь во дворце Велстар? Или даже в Ориндейле? Стивен Тэйлор слишком хорошо защищен, чтобы служить легкой мишенью для его черной магии. Или он намерен послать еще одного алмора? А может, серонов? Слишком много вопросов, на которые нет ответа; к тому же Малагон не терпит ни излишнего любопытства, ни промедлений, так что Джакрис ответил просто: