Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова - Владимир Мельников

Разведкой частей также было установлено, что противник подтягивал пехоту в гарнизоны Мелихово, Казенка, располагавшиеся в полосе действий 113-й СД, где к исходу дня сосредоточилось до 200 человек. В течение дня вражеская артиллерия нанесла несколько сильных огневых налетов по районам Ново-Жулино, Жулино и Вяловка. По всему было видно, что противник готовился начать в скором времени в этих районах широкомасштабное наступление.

1295-й СП 160-й СД в течение всего дня вел упорный бой с противником, который еще ночью предпринял наступление на Песково. До 400 человек пехоты с 6 танками, пользуясь своим превосходством в силе и технике, а также воспользовавшись открытыми флангами частей, в 13 часов ворвались в Песково с южной и юго-западной сторон. Отчаянно сопротивлявшиеся подразделения 1295-го СП были вынуждены оставить населенный пункт и отойти в лес северо-западнее Пескова. Противник попытался развить наступление на Шпырево, но был остановлен на рубеже восточной опушки леса западнее Пескова, лес западнее высоты с отм. 201,5, высота с отм. 201,8, подразделениями, своевременно переброшенными командиром дивизии полковником Мироновым с других направлений.

В результате этого боя стрелковые батальоны 1290-го, 1297-го СП и часть подразделений 1295-го СП к исходу дня оказались отрезанными от главных сил западной группировки. По докладу штаба дивизии, противник на проделанной им в лесу дороге от Буславы до Песково расставил до 20 танков и до 500 человек пехоты, блокировав окруженные им части. Предпринятыми попытками частям 160-й СД не удалось разорвать кольцо окружения.

Связь с окруженными частями поддерживалась только по радио. Впервые за все время боев врагу удалось отрезать от главных сил значительные по численности подразделения. Как стало известно позднее, сложившаяся ситуация стала возможной вследствие плохо организованного командованием дивизии и частей взаимодействия и слабого прикрытия стыков.

110-я СД занимала прежний рубеж и вела разведку огневых средств противника. Продолжали активную боевую работу снайперы. Так, только в 1289-м СП за день было уничтожено тринадцать немецких солдат.

222-я СД занимала прежний рубеж, активных боевых действий не вела, за исключением 457-го СП и ударного отряда дивизии, которые, находясь восточнее и северо-восточнее деревни Ивановское, вели огневой бой с противником, уничтожая его огневые точки и живую силу.

В ночь с 7 на 8 апреля авиация армии по приказу командарма нанесла бомбовый удар по скоплению пехоты противника в населенных пунктах Беляево, Буслава, Песково. Командарм рассчитывал, что это позволит создать благоприятные условия для выхода частей 160-й СД из окружения. Всего авиацией было произведено 12 самолето-вылетов: 4 — на бомбардирование, 8 — на переброску грузов. На КП армии было переброшено 500 кг грузов, вывезено 5 раненых и почта[386].

Этим самолетом, с разрешения командарма, улетел на «большую землю» начальник штаба оперативной группировки полковник С. И. Киносян, поведение которого все больше выводило из равновесия командарма. Михаил Григорьевич понял, что дальнейшее его пребывание в составе окруженной группировки только вредит делу и создает нервозность в работе штаба, и принял решение заменить Киносяна начальником 1-го отделения оперативного отдела штаба армии полковником M. Л. Олехвером, который прилетел самолетом 5 апреля 1942 года. В крайне сложной обстановке окружения не выдерживали нервы не только у солдат, но и у полковников.

Как оказалось позднее, 7 апреля с полевого аэродрома, оборудованного около населенного пункта Дмитровка, находившегося в 3 км севернее Дрожжино, где располагалась в последние дни оперативная группа штаба 33-й армии, улетел на «большую землю» последний самолет. По свидетельству очевидцев, этим же самолетом были вывезены Боевые знамена частей и соединений, сражавшихся в окружении, а также оперативные документы штаба оперативной группы, дивизий и полков.

Раскисшая от большого количества таявшего снега земля больше не позволила принимать и отправлять с «Дмитровского аэродрома» даже легкие самолеты. Связь окруженной группировки с основными силами армии и фронта по воздуху, таким образом, прервалась. Теперь летчики 33-й и 43-й армий, а также Западного фронта могли оказывать помощь окруженным только путем сбрасывания различного рода материальных средств, включая боеприпасы, пролетая на малой высоте с низкой скоростью.

Вместе с тем, по данным Н. Н. Бунина, бывшего тогда переводчиком при оперативной группе армии, еще один самолет смог приземлиться в районе штаба генерала Ефремова в тот момент, когда он находился в деревне Семешково. На том самолете была вывезена агентурный работник штаба оперативной группы М. Солдатова, а также ряд документов и почта.

Имеются многочисленные свидетельские показания, не подтвержденные, однако, никакими документами, о том, что последним рейсом, по распоряжению командующего Западным фронтом и в соответствии с указанием Ставки ВГК, должен был улететь командующий армией генерал-лейтенант М. Г. Ефремов. Однако Михаил Григорьевич приказал погрузить документы, почту, знамена и, прощаясь с начальником оперативного отдела армии полковником С. И. Киносяном, произнес фразу: «Воевал с армией, и умирать буду с армией!» По другой версии: «С бойцами сюда пришел, с бойцами и буду выходить».

Официальных документов, подтверждающих или, наоборот, опровергающих этот факт, нет. В воспоминаниях Г. К. Жукова и других военачальников об этом также ничего не говорится.

Так или иначе, но можно с уверенностью сказать, что командующий 33-й армией генерал-лейтенант М. Г. Ефремов даже и не вынашивал мысли, чтобы оставить окруженные соединения и улететь на самолете. Ефремов был не только командиром, он был для всех отцом, «Батей», как называли его за глаза подчиненные бойцы и командиры, даже те, кто был с ним ровесником.

Существовало мнение, что генерал Ефремов не улетел самолетом, потому что боялся расправы над собой за то, что армия попала в окружение. Но это мнение абсолютно беспочвенно, да и вряд ли кто-то мог поставить ему это в вину, кроме генерала Г. К. Жукова, который делал это только с целью спасения своего, набирающего вес, авторитета как спасителя Москвы.

Генерал Ефремов был весьма порядочным и бесстрашным человеком и никогда не позволил бы себе размениваться по мелочам. Весь смысл его жизни был в службе Родине: запугать Михаила Григорьевича было очень сложно, о чем наглядно свидетельствуют его отношения с генералом Г. К. Жуковым. Немногие генералы в ходе Великой Отечественной войны вступали с фаворитом товарища Сталина в открытую полемику, ибо каждый из них понимал, что такие отношения могут очень плохо закончиться. Михаил Григорьевич Ефремов был не из пугливого десятка и до конца отстаивал свою точку зрения.

К тому же надо отметить, что генерал Ефремов пользовался большой поддержкой и авторитетом у Ворошилова и Мехлиса, далеко не самых последних людей в окружении Сталина, которые не дали бы его в обиду. Так что говорить о возможной расправе над Ефремовым просто не приходится.