Ветер разлуки - Соня Мармен

Горожане, видя, как грубо солдат обошелся с девушкой, начали осыпать его оскорблениями. Изабель меньше всего хотела стать причиной заварушки, поэтому поспешила затеряться в толпе, не сводя, однако, глаз с лодки, которая увозила Александера. Положив руку на живот, в котором росло их дитя, молодая женщина стояла и смотрела, как она уплывает вдаль, к большим кораблям. Когда лодка скрылась из виду, она отошла к домам, присела у первой попавшейся стены и, рыдая, достала из кармана записку, которую ей передал хозяин кабаре. Каждое движение причиняло страдание, и труднее всего далось усилие, с которым она развернула клочок бумаги.

Десять миллионов слов, выверенных и изящно между собой переплетенных, не смогли бы выразить чувства любящего мужчины лучше, чем эти две каракули, нацарапанные в спешке: «Love you». Все богатства и красоты Вселенной, все прекраснейшие в мире поэмы…

– Я буду ждать тебя. Мы будем ждать тебя, Александер Макдональд!

* * *

Любимый уехал, музыка смолкла. Изабель смотрела на лист с нотами знакомой сонаты, которую никак не выходило сыграть. Мыслями она была далеко. Из кухни доносился стук кастрюль и приглушенный смех. Пятьдесят дней! Завтра будет пятьдесят первый. А послезавтра… «Еще один день – и он вернется!» – неустанно твердила она себе.

Она поплотнее закуталась в шаль. Погода испортилась, с утра моросил дождь, и в доме ощущалась неприятная сырость. Время текло медленно, слишком медленно. Новостей о британской армии до них доходило мало. В конце августа в городе заговорили, что в регионе Сорель, в наказание местным жителям, Мюррей приказал сжечь церковь. Те сопротивлялись, не хотели клясться, что будут сохранять нейтралитет. Но можно ли их за это упрекать? Тех, кто отказывался с оружием в руках защищать свое отечество, представители канадской власти, которая все еще действовала кое-где на местах, могли покарать смертью. Когда пришли англичане, возникла новая дилемма: или подчиняться, или же стоять и смотреть, как твой дом и поля выгорают дотла. Оказавшись между двух зол, люди предпочли выбрать наименьшее.

Еще говорили, что гарнизон форта Иль-о-Нуа отошел в Сен-Жан, так и не вступив в сражение с армией Хэвиленда. Уходя, французы сами сожгли деревню. Их дальнейший путь лежал в Монреаль. В то же самое время генерал Амхерст принимал у себя коменданта Пушо из форта Леви. Тот явился заявить о капитуляции. Теперь ничто не стояло между англичанами и последним оплотом французской короны на континенте. Изабель радовалась этому и стыдилась своей радости.

Мечтала она об одном – снова оказаться в крепких объятиях Александера и сообщить ему, что скоро он станет отцом.

Изабель пришлось прибегать к самым разным уловкам, чтобы скрыть свое положение, но она понимала, что долго так продолжаться не может. Пока ее секрет был известен только Перрене.

Изабель стояла перед зеркалом и рассматривала свое тело, которое бесповоротно менялось. Вздернутый животик все отчетливее просматривался под ночной рубашкой. Еще немного – и мать тоже увидит эти изменения… Дверь открылась, и в комнату вихрем ворвалась Перрена с корзиной грязной одежды. Изабель быстро опустила подол ночной рубашки, повернулась на шум и… почувствовала, что краснеет. Служанка замерла на месте и уставилась на нее с подозрением.

– А что вы делаете со своими тряпочками, мамзель Иза? Давно я их не стирала…

– Я стираю их сама.

Перрена украдкой посмотрела на девушку, потом взгляд ее переместился на ее округлый живот под тонким батистом сорочки. Изабель невольно попыталась прикрыть его руками. Увиденное только подтвердило догадки Перрены. Если подумать… Она уже месяца три не стирала полоски ткани, которыми ее молодая хозяйка пользовалась во время месячных!

– Вот горе-то! – воскликнула девушка, роняя корзину на пол. – Мамзель Иза! Неужто вы тяжелая?

Выглянув в коридор, она закрыла за собой дверь и повернулась к Изабель.

– Перрена, что ты такое выдумала?

– Даже не думайте меня обманывать, мамзель, я не вчера родилась! Уж я-то могу отличить, когда женщина в положении! Ну, ничего, я вам помогу, со мной эта беда тоже случалась. Я знаю, что надо делать. Может, раньше я вам и не рассказывала, но там, в Акадии, в 1755, когда нас начали выселять, три пьяных английских солдата надо мной надругались и побили чуть не до смерти. Чтоб им, англичанам, всем провалиться! Теперь вы знаете, почему я их так ненавижу. Когда они со своим делом покончили, то бросили меня в лесу, думали, наверное, что умру. Уж не знаю, повезло мне или нет, но одна семья – добрые люди, их тоже выгнали из дома! – меня подобрала и довезла до индейской деревни Микмак. Самой-то мне до людей ни за что не добраться бы… Индейцы меня подлечили и прогнали плод из моего чрева. Родить дитя от какого-то подонка? Никогда! А потом пришла весна, двое индейцев взялись провести несколько французских семей из Акадии в Новую Францию, и я пошла с ними. Так я и оказалась в Квебеке.

Рассказанная Перреной история ужаснула Изабель. Девушка опустилась на кровать, и служанка тут же присела рядом.

– Я знаю одну метиску в Лоретте, которая помогает сбросить ребенка. Дает тебе зелье на травах, и он сам выходит. Конечно, всегда есть риск, но все равно это не так опасно, как проделки Старой Живодерки! Уж кто заслужил свое прозвище, так это она!

Изабель слышала историю юной Жильбертины Латай, которая умерла от потери крови два года назад. Говорили, что она воспользовалась услугами дамы, которую в народе прозвали Старой Живодеркой. Чтобы «помочь» отчаявшимся женщинам, она вычерпывала плод из материнского чрева… ложкой на длинной ручке!

– Мамзель Иза, вам надо непременно сходить к колдунье Жозетте! Поверьте, для вас это самое лучшее! Тогда и мать не узнает…

– Ты же ей не расскажешь, Перрена? – взмолилась Изабель, вцепившись в руку служанки. – Она не должна знать!

– Если вы не сделаете что надо, с вашей худобой она скоро и сама все увидит!

– Но я хочу этого ребенка! Я не собираюсь от него избавляться!

Перрена какое-то время молча смотрела на молодую хозяйку, потом сказала категоричным тоном:

– Поверьте, ваш англичанин его не захочет.

– Мой… кто? Откуда ты знаешь, что он – англичанин?

– Мамзель Иза, вы что же, думаете, я слепая?

– Ой!

– Да посмотрите на крошку Мерсеро, которая уже на седьмом месяце! Кюре в церкви показывает на нее пальцем, а ее родители стыдятся высунуть нос из дома! И где ее солдат сегодня? Сбежал! А Жозетта Белиль? А Маргарита Фовр? Они тоже больше никогда не увидят своих ухажеров! Так будет и с вами, когда вы расскажете святому отцу о своем положении!

– Ты ошибаешься, Перрена! Мы любим друг друга. Я понимаю, тебе трудно в это поверить, но…

– А вы точно знаете, что он вас любит? Как по мне, мужчина, который не уважает женскую добродетель, и любить-то по-настоящему не умеет!