Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс - Наталья Андреева

Идея пришла, когда после окончания института и ординатуры он стал работать врачом-анестезиологом в городской больнице. Давал людям хлороформ и видел, как они засыпают и не чувствуют боли. Не помнят потом ничего, что происходило во время операции. А как сделать, чтобы не помнили и того, что было до нее? И он вернулся к любимой химии. Поступил на заочное, теперь на химфак. Талант был, а знаний не хватало. И только начав опыты, понял, что не хватит и денег. Чтобы иметь свою лабораторию, нужны средства. Химия – наука дорогая. А он уже был одержим идеей. В первую очередь вылечить себя самого. Почему-то был уверен, что, забыв прошлое, забудет и болезнь. Очнется нормальным человеком, и приступы больше не повторятся.

Теперь он понял свою ошибку. Понял, когда оказался внутри эксперимента. Его перепутали со следователем Мукаевым и обработали газом. И уже тогда, в подвале, очнувшись на мгновение, он решил все уничтожить. Лабораторию, результаты опытов. Потому что Ладошкину это отдавать нельзя. Страшный он человек. Открытие Ивана Саранского его самого не спасло, зато было на руку криминалу. Курьеры без памяти, самые настоящие зомби – это находка! Следов одурманивающего газа не выявляют никакие анализы. Это же так удобно. Записал в памяти – стер. Записал – стер. И делай потом с человеком что хочешь.

А ведь сначала не было никакого Ладошкина. Был красивый талантливый парень, двадцативосьмилетний врач Ваня Саранский, студент-заочник химического факультета, которому срочно понадобились деньги. Много денег. И он понимал, что честным путем их не заработает. На коттедж в тихом местечке, но недалеко от столицы, на лабораторию, на достойную жизнь в достатке и относительную свободу он не заработает ни за что. И была женщина. «АРА». Альбина Робертовна Акатова. Жена миллионера и дочь человека влиятельного, важного чиновника. Несколько лет он был ее любовником с молчаливого согласия мужа, который тоже не прочь был развлечься с красивыми девочками. Но разводиться не хотел. Двое детей, влиятельный тесть. И в благодарность, опять же с ведома супруга, Альбина Робертовна дала своему любовнику денег. Стартовый капитал. И обещала покровительство.

Он знал, где взять спирт, недаром работал врачом в городской больнице и был в хороших отношениях с завхозом. Знал, сколько его идет налево и как. Нащупал каналы. Акатов сначала был в доле, но потом устранился. Заниматься паленой водкой стало опасно, по области прошла волна массовых отравлений. Он тоже стал подозревать, что Илюша химичит. Это был еще один повод свернуть деятельность.

Последний год он все отдал на откуп Ладошкину. Тот и упустил Илюшу Сидорчука. Наделали дел! Он же занимался только лабораторией, своими исследованиями. Практики не хватало. Клинических испытаний. Потому и соглашался на применение газа к курьерам. Ему нужен был опытный материал. Живые люди. Именно поэтому он и нашел Ладошкина. Вернее, Ладошкин нашел его. АРА порекомендовала. «Молодой, перспективный, образованный…»

И беспринципный. Самое то. Ведь ему надо было работать, искать, экспериментировать. Он сделал Ладошкина генеральным директором, сам же хотел только одного: денег. Денег на опыты. Каждый месяц и в достаточном количестве.

Препарат прошел клиническое испытание. Ошибка, все ошибка. Память возвращается. И болезнь возвращается. Это лишь муки, но не спасение. Надо все уничтожить. Потому что это недостойно Нобелевской премии. Это достойно пожизненного заключения. Все, что он натворил. Нет, мало. Брат сказал правильно: за это надо убивать.

И вдруг он вспомнил: Зоя! Ведь она замужем за его братом… Была… Зоя… Племянницы… Ну почему все решили, что он – следователь Мукаев?!! Все это чудовищная ошибка!! И в этом виноват только он сам!!

…Он сообразил, что стоит на крыльце, бессмысленно смотрит в небо и что-то бормочет. Сюда же сейчас приедут! Надо бежать. Не случайно в день первый он побежал от сотрудников полиции. Не случайно боялся Цыпина.

И он бежит по Нахаловке, бежит на стоянку, к своей машине.

– Следователь! – несется вслед. Снова Славик Бушуев на крыльце, к ногам жмется белоснежный щенок. Жаждет общения.

Но он не следователь. Он Иван Саранский. Теперь уже точно. Осталось последнее: разобраться с лабораторией.

«Почему я не могу остаться следователем Мукаевым? – думал он, мчась к Москве. – Разберусь с лабораторией и вернусь в Р-ск. Почему нельзя?»

Но – нельзя. Теперь, когда он все вспомнил, – нельзя. Сейчас ему надо к Ольге. Как только появились большие деньги – появилась она. Эти женщины чуют большие деньги, как хищницы свежую кровь. Быть может, он только и ждал, когда Ольга изменит, чтобы и ее?..

Не может быть! Он всегда делил свою жизнь на ту и эту. Ту, в которой убивал, и ту, где был обычным человеком. Он всегда хотел иметь семью, хотел любить женщину, иметь детей. Он просто боялся. Наследственной патологии, вот чего он боялся! Не она не желала детей. Он не хотел. Теперь все встало на свои места. Она его искала все эти два месяца, не могла не искать. Она перезванивала. Он сам отключал телефон. Она собиралась сказать что-то важное. Быть может, о том, что скучает, сожалеет, ждет… Но Зоя! Как быть с Зоей?

Остановился он возле Сбербанка. Взял деньги и прямо в коробке из-под торта понес туда. Подошел к окошку поставил на стойку коробку, сказал девушке:

– Я хочу сделать вклад.

– Какой?

– На предъявителя. Проценты меня не волнуют.

– Какую сумму вы собираетесь внести?

– Около двадцати тысяч. Долларов. Деньги в коробке, их надо пересчитать.

– Паспорт, пожалуйста.

Документы следователя Мукаева у него с собой. Как чувствовал, что пригодятся. Она заполняет бумаги, пальцы летают по клавиатуре. Он в это время считает деньги, чтобы назвать точную сумму. Говорит:

– За деньгами придет моя жена, Зоя Анатольевна Мукаева.

– Это ваше дело.

Он получает жетончик и идет в кассу, где вносит на счет деньги. Больше ничего не может сделать для Зои.

В следующий раз он останавливает машину возле почтового отделения. Говорит уже другой девушке:

– Я хочу отправить заказное письмо.

– Отправляйте.

Он покупает конверт, ручку, тетрадку, идет за столик. Садится, вырывает лист в клетку и долго думает. Потом пишет: «Дорогая Зоя…» Нет. «Любимая…»

После чего рвет листок пополам. Он не следователь Мукаев, увы. Но он любит тридцатипятилетнюю женщину, мать двоих детей, один глаз у нее карий, другой голубой. Любит, и все. Но не надо никому об этом говорить. И ей тоже. Так Зое будет легче пережить его исчезновение. Ничего не стоит писать. Нет таких слов. А у него, Ивана Саранского, уж точно нет.

Он заворачивает сберкнижку в два листа бумаги и запечатывает конверт. В графе «Обратный адрес» пишет домашний Руслана Свистунова. Тот все поймет и разберется. Отдает письмо девушке.

– Если надо доплатить за вес…