Размышления перед казнью - Вильгельм Кейтель

Нам нечего бояться блокады. Восток поставляет нам пшеницу, скот, уголь, свинец, цинк.

В своей политической цели я иду дальше. Начало разрушению господствующего положения Англии положено. После того как я осуществил политические приготовления, путь солдатам открыт.

Нынешнее обнародование пакта о ненападении с Россией подобно разорвавшемуся снаряду. Последствия — необозримы. Сталин тоже сказал, что этот курс пойдет на пользу обеим странам. Воздействие на Польшу будет чудовищным.

С осени 1938 г. решение идти вместе со Сталиным. В сущности — только три великих государственных деятеля во всем мире: Сталин, я и Муссолини. Муссолини — слабейший. Сталин и я — единственные, кто видят будущее. Таким образом, через несколько недель я протяну Сталину руку на общей германо-русской границе и вместе с ним предприму раздел мира. Генерал-полковник Браухич обещал мне закончить войну с Польшей за несколько недель. Если бы он доложил, что мне потребуется для этого два года или хотя бы только год, я не дал бы приказа о выступлении и на время заключил бы союз не с Россией, а с Англией. Ведь никакой длительной войны мы вести не можем. Эти жалкие черви Даладье и Чемберлен, а я их узнал в Мюнхене, слишком трусливы, чтобы напасть [на нас]. Они не выйдут за рамки блокады. А у нас против этого — наша автаркия и русское сырье. Мой пакт [в 1934 г. о ненападении] с Польшей был задуман просто как выигрыш времени. А впрочем, господа, с Россией ведь проделывается то же самое, что я уже освоил на примере Польши! После смерти Сталина, а он — тяжелобольной человек, мы разгромим Советский Союз. Ведение войны соответствует установлению новой границы. Вал от Ревеля (Таллинн. — Прим, пер.), Люблина, Кошице до устья Дуная. Остаток Польши получают русские. Риббентропу дано указание делать цами, присутствовавшими на нем. Первый документ озаглавлен: «Речь фюрера перед главнокомандующими от 22 августа 1939 г.». Целью речи было объявление решения о немедленной войне в Польше. Гитлер начал со слов: «Мне было ясно, что рано или поздно мы подойдем к конфликту с Польшей. Это решение я принял еще весной, но я думал, что сначала, через несколько лет, я выступлю против Запада. Но этот вполне приемлемый для меня план не мог быть приведен в исполнение, после того как изменился ряд существенных моментов. Мне стало ясно, что Польша нападет на нас в случае конфликта с Западом».

Затем Гитлер продолжал объяснять причину, по которой он пришел к заключению, что именно теперь настал удобный момент для начала войны.

«Теперь, — сказал Гитлер, — Польша как раз в таком положении, какого я желал... я опасаюсь только того, что в последний момент какая-нибудь свинья сделает предложение о посредничестве... ликвидация гегемонии Англии начата».

Этот документ очень сходен с одним из документов, представленных в качестве доказательства по делу подсудимого Редера. Упомянутый документ содержит краткий обзор той же самой речи, составленный в день ее произнесения неким адмиралом Бёмом649 650 по записям, сделанным им во время совещания. Суть документа состоит в том, что настал момент решить спор с Польшей путем военного вторжения; что, хотя конфликт между Германией и Западом когда-нибудь неизбежен, вероятность того, что Великобритания и Франция придут на помощь Польше, — невелика, а что, если даже завяжется война с Западом, первой задачей будет сокрушение польской военной мощи. Он также содержит заявление Гитлера о том, что будет дан соответствующий пропагандистский повод для вторжения в Польшу, правдоподобность которого не имеет значения, так как «победителей не судят».

Второй неподписанный документ, представленный обвинением и озаглавленный «Вторая речь фюрера от 22 августа 1939 г.», представляет собой изложение основных моментов речи Гитлера, Из них нами приводятся некоторые:

«Каждый должен ясно представить себе, что мы с самого начала были полны решимости воевать с Западом. Борьба не на жизнь, а на смерть... Прежде всего уничтожение Польши. Задача — уничтожение живой силы, а не достижение какой-либо определенной географической линии. Если даже завяжется война с Западом, уничтожение Польши будет основной задачей... Я дам пропагандистский предлог для начала войны — неважно, будет ли он правдоподобен. Победителя никто никогда не спросит, говорил ли он правду. В начале и ходе войны важно не право, а победа... Приказ о начале, по всей вероятности, будет дан утром в субботу» (т.е. 26 августа).

Несмотря на то что это выступление называется второй речью, есть достаточное количество общих мест с двумя ранее упомянутыми документами, дающими возможность считать этот документ отчетом о той же речи, не столько подробным, как два других, но в сути своей совпадающим.

Эти три документа устанавливают, что окончательное решение относительно даты начала уничтожения Польши, намеченной и обсужденной ранее в том же году, было принято Гитлером незадолго до 22 августа 1939 г. Они показывают, что, хотя он надеялся избежать войны с Великобританией и Францией, он полностью отдавал себе отчет в наличии опасности пойти на этот риск.

События последних дней августа подтвердили это решение. 22 августа 1939 г., в тот же день, когда была произнесена эта речь, на которую мы только что ссылались, премьер-министр Великобритании [Чемберлен] обратился с письмом к Гитлеру, в котором писал:

«Таким образом, выяснив наши позиции, я хочу повторить вам мое убеждение в том, что война между нашими народами будет величайшим из возможных бедствий».

23 августа Гитлер ответил:

«Решение вопроса о разрешении европейских проблем на мирной основе зависит не от Германии, а главным образом от тех, кто с момента преступления, совершенного созданием Версальского диктата, упорно и настойчиво противился его мирному пересмотру. И только после изменения позиции несущих за это ответственность держав могут произойти изменения в отношениях между Англией и Германией».

Затем в адрес Гитлера последовал ряд обращений с тем, чтобы предотвратить превращение польского вопроса в войну, в частности, от президента Рузвельта — 24 и 25 августа, от Его Святейшества папы римского — 24 и 30 августа и от господина Даладье, премьер-министра Франции, — 26 августа. Однако Гитлер остался глух к этим призывам.

25 августа Великобритания подписала пакт о взаимопомощи с Польшей, подтвердивший обязательства, данные Англией Польше в начале года. Это вместе с известиями о нежелании Муссолини начать войну на стороне Германии заставило Гитлера некоторое время колебаться. Вторжение в Польшу, начало которого было запланировано на 26 августа, было отложено до следующей попытки убедить Великобританию не вмешиваться.

Гитлер предложил Великобритании заключить широкое соглашение, как только вопрос будет разрешен. В ответ на это Великобритания сделала контрпредложение — разрешить польский вопрос путем переговоров. 29 августа Гитлер сделал заявление британскому послу о том, что правительство Германии, несмотря на свое скептическое отношение к результатам, будет готово начать непосредственные переговоры с польским представителем, если последний прибудет в Берлин до полуночи следующего числа 30 августа и будет облечен чрезвычайными полномочиями. Польское правительство было поставлено в известность об этом, но, помня пример Шушнига и Гахи, решило не посылать такого представителя.