Под флагом цвета крови и свободы - Екатерина Франк

– Она самая, все она одна… Сильным людям не прощают слабостей. Они за них платят страшнее всех! Ты теперь уже в темноте, а дальше куда? К нам, на самое дно моря!

– Я знаю… – начала Эрнеста срывающимся голосом и, сглотнув, продолжила: – Знаю, что Гарсия лжет мне. Он не вернет мне родителей… Но эта надежда – надежда, что все может быть иначе…

– Оставь свои надежды! – громыхнул давно умерший капитан. – Все не так, как тебе кажется. Уж мне ли не знать – нет их среди мертвых, ни отца и матери твоих, ни Эдварда Дойли!

– Они живы? Это правда? Они живы?! – вскакивая на ноги от волнения, выкрикнула Эрнеста – Флинт страшно оскалился полусгнившим ртом:

– Какая теперь разница? Все они умрут, кто теперь, кто чуть позже. Будешь и дальше думать о них – потеряешь все! Забудь, забудь про свои глупости… Все предадут, все солгут тебе! Просто у каждого – своя цена: тем, что верны тебе, всего лишь не предложили достаточно много!

– Прошу, – срывающимся голосом взмолилась Морено, – прошу, ответьте мне! Капитан Гарсия не солгал? Мои близкие действительно живы?

Мертвец задумался: темные прогалы глазниц его заблестели, и он пророкотал глухо:

– Ни одному человеку, кроме бедняги Билли, не было дела до меня тогда, на «Морже». У него-то, может, еще были причины думать обо мне, но у тебя – точно нет… А ведь ты меня тогда пожалела, только вспоминать этого не хочешь. Может, теперь за это и тебя жизнь пожалеет; только не бывает, чтоб у человека все было, как он хочет. Выбирай, слышишь? Выбирай, пока дозволяют! – захрипел он, протягивая оголенные кости рук к лицу Эрнесты: – Выбирай, чего хочешь больше! Что предпочтешь: счастье или жизнь?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – выдохнула Морено; гниющие пальцы схватили ее за подбородок.

– Выбирай, – пророкотал мертвец, – выбирай, пока не поздно! Выберешь счастье – живая словно в могилу ляжешь, и себя, и его проклинать станешь. Выберешь жизнь – сожалеть будешь после и тосковать, весь мир не мил покажется. Что, не хочется ни того, ни другого? А ты ведь уже выбрала… Каждый шаг тебя все ближе, все ближе к выбору твоему ведет! – заорал он оглушительно, и Эрнеста, вырвавшись из оцепенения, отбросила от себя его руки, схватилась за подсвечник за столе, слепо швырнув его в лицо призраку:

– Хватит, хватит, убирайся прочь!..

… тяжело грохнулась на пол снесенная подсвечником с сундука книга. Девушка прижала руки к вискам: она была одна в каюте, непривычно большой и почти роскошной после скромной обстановки «Попутного ветра». В окне алело закатное солнце; беспокойно шевелил шторы легкий западный ветерок, а на столе лежал новый кусок маршрута, начереченный Эрнестой пару часов назад. Чувствуя себя так, словно она не была здесь целую вечность, Морено огляделась по сторонам еще раз и схватилась трясущимися руками за оконную раму, до слез в глазах вдыхая свежий, напоенный морской солью воздух.

На следующее же утро она отправилась к корабельному коку и предложила приготовить чуть большие порции на обед, а после – сама же отправилась их разносить, как частенько делала на «Попутном ветре». Матросы везде одинаковы, прояви к ним доброту – получишь в ответ любовь, как говорил когда-то ее отец. Он, пожалуй, был прав: те вскакивали с места при ее появлении, смотрели настороженно и растерянно садились обратно, разбирая еще теплые бачки с похлебкой. Эрнеста принудила себя игнорировать собственное раздражение и их недоверчивость, отвечая на все доброжелательной улыбкой. То там, то тут она примечала знакомые лица; но никто не подавал виду, что когда-либо встречался с ней. Подойдя к одному из них, Морено громко и внятно проговорила:

– Капитан Гарсия приказал, чтобы я обращалась в случае чего лично к нему. Если у кого-то из вас есть какие-либо проблемы, то скажите: я постараюсь помочь.

Произнося эти слова, она неожиданно заметила Педро: тот стоял в стороне и глядел на нее такими глазами, словно и впрямь впервые увидел.

К ее удивлению, жалобщики все–таки нашлись, правда, споры у них оказались исключительно между собой: вопиюще нечистоплотный сосед по койке у одного, другой жаловался, что регулярно вынужден отстаивать штрафные ночные вахты из–за подставляющих его товарищей, на третьего донесли, что он подбивает других на игру в карты и мошенничает в ней – словом, вопросы, Эрнесте хорошо знакомые в бытность квартирмейстером. Провозившись до обеда и наведавшись к боцману с результатами своей работы, Морено впервые на этом судне слабо усмехалась с удовлетворением: парня, недовольного соседом, самого уличили в разведении грязи и отправили отчищать собственный рундук, едва ли не мхом заросший; того, что жаловался на подставы от товарищей, перевели на опердек, куда он с жаром просился; у третьего, того самого шулера, при обыске карт не нашли лишь потому, что сама Морено перед тем вытащила у него зашитую за подклад одеяла колоду и вполголоса предупредила, что в следующий раз спасать его от петли не станет.

И уже тогда, когда она, расстелив карту в каюте, принудила себя не думать о Джеке на время и сесть за работу, в дверь постучали, и Педро появился на пороге.

– Входи, – приняв спокойный вид, кивнула Эрнеста. – У тебя тоже есть какие-то проблемы? Скажи, и я попробую помочь.

Бывший пират не ответил; тщательно закрыв за собой дверь, он подошел к столу и вдруг резко сполз на колени перед ним; Морено бросилась поднимать его:

– Вставай, Педро, вставай! Брось, ну… Сядь-ка сюда, – подпихнув ему собственное кресло, сама она уселась прямо на край столешницы: – Я бы тебе налила нашего доброго рому, будь он у меня…

– Сеньорита, – глухо промолвил тот, хватаясь за ее запястье, – сеньорита, простите меня, но не смогу я вам помочь. Капитан Гарсия все равно узнает – он про всех все знает. Доносчики у него среди команды, а кто именно – никому не известно. Быть может, и почти все, – шепотом прибавил он. Эрнеста положила руку ему на плечо:

– Для чего ему столько доносчиков в команде? Может, капитан Гарсия боится бунта?

– Не знаю, – тихо ответил Педро. – Он всегда все знает, кто бы что ни замыслил. Мы все не можем доверять друг другу… Я не должен говорить вам это, но вы ведь… вы не из его лазутчиков, так? – с надеждой поднял он голову. Морено кивнула:

– Не беспокойся, я никому не скажу о нашем разговоре. Но как он получил над вами всеми такую власть? Как связывается со своими осведомителями и с Рочестером? Часто вы заходите в порты, быть может, какие-то повторяются? Что происходит на других галеонах?

– Я не могу вам рассказать, сеньорита. Иначе… иначе я никогда не встречу своего сына, – еле слышно проговорил мужчина.

– Что? – потрясенно переспросила Эрнеста, почти с ужасом глядя на него. Испанец объяснил:

– Когда я пришел к капитану Гарсии… Помните моего сына, Мигуэля Санчеса? Его схватили тогда, отвезли в Испанию – но я узнал, что его не повесили, а отправили куда-то в южные колонии на поселение. Я искал его, всюду искал! А потом, когда уже отчаялся, один знакомый посоветовал мне: коли надежды нет, то идти к капитану Гарсии. Он мне рассказал, что сын мой спасся, хоть и под другим именем живет; и предложил обмен: когда он достигнет своей цели, то даст мне бумагу с координатами, где я найду его. Но если я хоть кому-то расскажу об истинной цене за мою службу, то он…