Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

войнам. Английские средневековые дипломаты хорошо выучили уроки историю. И эти уроки не прошел для них даром[647].

10 сентября 1435 года исполнилась годовщина убийства Иоанна Бесстрашного в Монтеро. Филипп Добрый отслужил в соборе мессу за упокой души своего отца, а затем председательствовал на долгом заседании своего Совета, на котором было решено заключить сепаратный мир с человеком, руководившим его убийством. Было и меньшинство несогласных, но результат не вызывал сомнений. Условия мира уже были в значительной степени согласованы на конференции в Невере и в ходе многочисленных конфиденциальных бесед между французскими и бургундскими дипломатами в течение последнего месяца. 20 сентября в церкви аббатства Сен-Васт состоялась торжественная церемония. Кардинал Альбергати, рядом с которым стоял Юг де Люзиньян, рассказал об опустошенном состоянии Франции, об истории мирного процесса, о последних предложениях обеих сторон, о срыве переговоров и внезапном отъезде английской делегации. Затем оба кардинала официально объявили об аннулировании договора в Труа и клятвы, которую Филипп Добрый поклялся соблюдать. Они объявили договор "заведомо недействительным, как противоречащий общественным интересам, добрым отношениям между людьми и всякой морали". Теперь для герцога Бургундского было бы не только законно заключить сепаратный мир с Карлом VII, но и стало бы тяжким грехом не сделать этого. Договор между Карлом VII и герцогом Бургундским был скреплен печатью на следующее утро и зачитан перед собравшимися в церкви аббатства[648].

Карл VII заплатил высокую цену за свое примирение с Филиппом Добрым. Условия договора были настолько благоприятны для Филиппа, что герцога Бурбонского, который в основном отвечал за их согласование, заподозрили в том, что он продал своего господина, чтобы укрепить свое положение в отношениях с Филиппом. В договоре были подробно и детально прописаны символические жесты искупления, которые требовались от Карла VII за убийство отца Филиппа: финансирование месс, строительство памятников, одаривание религиозных орденов. За драгоценности и другое имущество, изъятое в результате убийства, должна была быть выплачена компенсация в размере 150.000 экю. Виновные должны были быть поименно названы и наказаны. Герцогу были сделаны щедрые территориальные уступки, настолько щедрые, что они вызвали беспокойство у некоторых наиболее осторожных советников французского короля. На бургундских границах Карл VII уступил Маконне и Осерруа, которыми Филипп и его отец владели в течение многих лет без какого-либо четкого права собственности. На севере он уступил Филиппу три кастелянства — Перон, Мондидье и Руа в Пикардии, которые были пожалованы герцогу англичанами. Карлу VII было предоставлено право выкупить их на условиях, которые никогда не были должным образом зафиксированы и впоследствии неизбежно вызвали споры. Кроме того, французский король должен был уступить герцогу все города долины Соммы и Булони. Филиппу был возвращен ряд владений, которые принадлежали его отцу и деду, но были либо спорными, либо находились на территории, контролируемой королем Валуа. В результате этих положений Филипп получил от Карла VII все, что когда-либо имел от англичан, за исключением графства Шампань, которое он так и не смог занять. На все время жизни Филиппа его владения освобождались от юрисдикции французской короны, а сам он избавлялся от необходимости принести оммаж убийце своего отца. Была объявлена всеобщая амнистия за все деяния, совершенные во время войны. Об англичанах было сказано очень мало. Но Карл VII обязался поддержать Филиппа в случае нападения на него и не заключать с ними мира без его участия. Это был длинный договор, и его чтение заняло, должно быть, не один час. Когда оно было закончено, из зала раздались возгласы "Ноэль!". Запели Te Deum. Было произнесено множество проповедей. Люди плакали. Герцоги Бургундский и Бурбонский вышли из церкви взявшись за руки. Когда в Кур-ле-Конт начались пиршества и танцы, на улицах были расставлены столы, и всем желающим бесплатно подавали хлеб и вино. Казалось, что несчастливая глава истории Франции закончилась[649].

Когда к концу церемонии в Сен-Васт присутствующие должны были принести клятву, Юг де Ланнуа и Роланд де Дюнкерк незаметно вышли из церкви. Впоследствии они все же принесли присягу. Жан де Люксембург остался, но публично отказался присягать и, в отличие от остальных, упорствовал в своем отказе до самой своей смерти в 1441 году. В последние шесть лет своей жизни он так и не отказался от английского подданства и защищал свои замки в Пикардии, в то время как многие его вассалы продолжали служить Англии.

Такие люди, как Ланнуа и Жан де Люксембург, поддерживали дело, которое в конечном итоге было обречено на провал. Но их предостережения, высказанные на чреватых последствиями заседаниях Совета в Аррасе, оказались прозорливыми. Прошедшие годы так и не утихомирили гнев, вызванный в сердцах Карла VII и его министров договором в Труа и пятнадцатилетним союзом Филиппа с Англией. Карл VII так и не смог избавиться от мысли, что заключив Аррасский договор уступил Филиппу слишком много. У анжуйцев, главенствовавших в его Совете, были свои причины для недовольства Бургундским домом. Два дома принцев крови рассорились во время гражданских войн, и еще больше горечи добавили жестокие условия договора о выкупе Рене Анжуйского после его пленения при Бульневиле. Через 12 лет после заключения Аррасского договора посол курфюрста Саксонии при французском дворе сообщал, что Филипп Добрый был здесь так же ненавистен, как и раньше. Памятники Иоанну Бесстрашному, которые должны были быть воздвигнуты в Монтеро, так и не были построены, мессы за упокой его души так и не были отслужены, а виновные в его смерти так и не были привлечены к ответственности, хотя их личности были уже всем известны. Владения Филиппа, особенно в двух Бургундиях, продолжали оставаться добычей французских рутьеров, которых Карл VII не мог контролировать. Постоянное юридическое наступление подрывало авторитет Филиппа в его собственных владениях. Бургундские чиновники вскоре составляли длинные списки нарушений Аррасского договора и посягательств на его юрисдикцию.

После поражений Англии в 1449–1453 гг. торжествующая Франция, избавленная от постоянной угрозы войны с той стороны Ла-Манша, в один прекрасный день бросит вызов бургундскому влиянию в Лотарингии, Люксембурге и Рейнской области — всех жизненно важных сферах бургундских интересов. "Когда человек хочет повалить большое и старое дерево, вросшее в землю длинными и глубокими корнями, он сначала роет вокруг него большую траншею… чтобы обрубить эти корни, — писал Тома Базен, — именно так, чтобы уничтожить Бургундский дом, в то время самое богатое и успешное государство Франции и Германии, Карл, король Франции, начал подрывать и обрубать его корни". Вскоре Филипп узнал то, что никогда не забывали англичане: в долгосрочной перспективе его политическая автономия не сможет сохраниться, если он примет статус вассала Франции династии Валуа. Не только в ретроспективе можно увидеть, что Аррасский договор подготовил почву для окончательного