Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций - Ронен Бергман

21 декабря 1994 года около 17:00 Халак и его жена Ханан припарковали свою машину перед магазином. Халак вошел внутрь, чтобы убедиться, что Фуад находится там, быстро переговорил с ним относительно долга и ушел. Жена Халака вышла из машины, на которой они приехали, и пара скорым шагом пошла вперед. Когда они находились примерно в 35 метрах от магазина, Халак обернулся на свою машину, а потом сунул руку в карман. Пятьдесят килограммов взрывчатки, которые находились в багажнике автомобиля, сдетонировали. Магазин Фуада был полностью разрушен, были убиты он сам и еще трое прохожих[1065]. Пятнадцать человек были серьезно ранены.

Заявление, сделанное «Хезболлой» после взрыва, гласило: «У нас нет сомнений в личности преступника, который совершил это преступление против гражданского населения на оживленной торговой улице в районе Аль-Сафир. Сегодня после многочисленных угроз сионистский враг и его подрывные службы осуществили отвратительное преступление против людей, которые просто делали покупки».

Похороны состоялись на следующий день. «Моссад» организовал четыре наблюдательных пункта в разных точках по дороге и на самом кладбище. Но Мугние разгадал замысел: он не поехал на похороны, опасаясь, что «Моссад» будет его там поджидать.

Тем временем «Хезболла» быстро напала на след Халака. Ему удалось спастись на подводной лодке, которая ждала его, чтобы вывезти в Израиль. (Ханан, которая планировала улететь из Ливана на самолете, была схвачена по дороге в аэропорт, жестоко допрошена и приговорена к 15 годам каторжных работ.)«Моссад» спрятал Халака в одной из стран Юго-Восточной Азии, обеспечив его новыми документами. Но он не сумел прижиться там. «Я не понимаю этих людей; они маленькие и странные», – жаловался он на встрече с оперативником «Перекрестка», который продолжал поддерживать с ним контакт. Через шесть месяцев «Моссад» предложил Халаку перевезти его в арабский населенный пункт в Галилее, однако агент настаивал на возвращении в Ливан. В марте 1996 года израильский двойной агент, работавший также и на «Хезболлу», сумел завлечь его на обед в ресторан[1066]. Халаку подсыпали наркотическое вещество, а затем на грузовике отвезли в Бейрут, где Мугние со своими пособниками подвергли его жестоким пыткам. Потом Халака передали ливанским властям, которые судили его, приговорили к смертной казни и расстреляли.

Со времени торопливой ликвидации Аббаса Мусави прошло более трех лет. Многие десятки людей погибли в кровавой спирали акций отмщения, а «Хезболла» становилась только сильнее со своим новым лидером Насраллой, который оказался в несколько раз более могущественным и эффективным, чем Мусави.

«Я не смог правильно предвидеть реакцию “Хезболлы”, – говорил генерал-майор Ури Саги. – Неверно оценил Имада Мугние»[1067]. А министр обороны Аренс признался: «Это было слишком торопливое решение».

Что же касается тогдашнего начальника Генерального штаба Эхуда Барака, он признал факты, но не ошибку[1068]. «Вопрос состоит в том, как выглядела ситуация в момент осуществления акции, – сказал он. – Мы оценивали Мусави как угрозу, и считали, что правильно нанести по нему удар. На тот момент это был правильный ход. Тогда очень сложно было предвидеть, что его заменят Насраллой, который казался менее заметным и влиятельным, и что он превратится в лидера с такой огромной властью. Было трудно предусмотреть, что Мугние станет при нем человеком номер два и проявит такой суперталант в разработке и осуществлении операций».

К 1995 году он оставался жив и превратился всего лишь в одного из врагов Израиля.

16 апреля 1993 года два автобуса, один из которых был полон израильских солдат, стояли на парковке у придорожных мини-маркетов недалеко от Мехолы, поселения в Иорданской долине. Вскоре с дороги съехала машина и медленно подъехала к автобусам.

Затем она взорвалась.

Взрыв не нанес слишком большого ущерба. Восемь человек были легко ранены, и один палестинец, работавший в буфете, был убит. Расследование Шин Бет показало, что внутри автомашины находился обгорелый труп водителя, а также кухонные газовые баллоны, которые и послужили взрывчаткой. Подрывник-смертник.

К тому времени террористические атаки смертников стали довольно распространенным явлением, но до этого момента они происходили в других местах, не в Израиле. Взрыв в Мехоле положил начало серии таких акций внутри Израиля. В течение года террористы-смертники осуществили подрывы практически по всей территории страны. За 11 месяцев они убили более ста израильтян и ранили более тысячи.

Руководители Шин Бет старались понять, в чем ошиблись и почему ситуация стала такой ужасающей[1069]. Постепенно все атаки связали с тремя лицами. Двое из них – Ахмед Ясин и Салах Шхаде – сидели в израильских тюрьмах. А третий, Яхья Айяш, вообще находился в Польше, во всяком случае, так считали оперативники.

У израильтян не было никаких идей относительно того, как эти трое вообще могли связываться друг с другом, не говоря уж о том, как им удавалось изготавливать бомбы, а также вербовать и направлять на задания столь многочисленных смертников.

Ясин родился в палестинской деревне Аль-Джура и стал беженцем уже во время войны 1948 года, оказавшись вместе с семьей в находившемся под управлением Египта секторе Газа. Как и многие молодые палестинцы, он вступил в организацию «Братья-мусульмане»[1070], где познакомился с другим беженцем, двумя годами старше его, по имени Халил аль-Вазир, харизматичным лидером, который позднее станет известен как Абу Джихад. Аль-Вазир опасался, что участие в организации «Братья-мусульмане» помешает ему в его борьбе и вышел из нее, чтобы пойти своим путем. Но Ясин, тихий и замкнутый, почувствовал, что нашел в своей жизни подлинное призвание, и занялся исламской теологией.

После поражения арабов в Шестидневной войне 1967 года, когда аль-Вазир развернул широкую партизанскую кампанию против Израиля, будучи уверенным, что только силой можно разрушить это государство, Ясин пришел к другим умозаключениям. Он был убежден в том, что поражение арабов стало результатом их моральных пороков и что светские развращенные режимы слишком далеко отошли от Аллаха. Искупление бед, по его мнению, должно было быть найдено в приверженности исламу. «Al-Islam hua al-Khal, – часто повторял он. – Решение – в исламе», – вторя по-арабски тому лозунгу на фарси, которым Рухолла Хомейни воодушевлял своих последователей.