Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" - Дуглас Престон

гладь воды, а теплый воздух шевелил волосы Констанс цвета красного дерева и играл ее длинным платьем. Она откинулась на бирюзовое мягкое сиденье рядом с Диогеном, который был за рулем. Они направили свою яхту из Саус-Бич-Харбор в место под названием Аппер-Шугалоф-Кей. Там, в бунгало, укрытом среди сосен на воде, они обменяли ее на меньшую лодку с небольшой осадкой. Диоген рассказывал о ней в благоговейных тонах: девятнадцатифутовый гоночный катер «Крис Крафт»[772], построенный в 1950 году, который он восстановил, оборудовав его новыми бортами, новыми палубами и тщательно отреставрированным двигателем. Название лодки, написанное черным цветом на золотом фоне, гласило «ФЕНИКС», а ниже «ХАЛСИОН-КИ».

Теперь, когда они приближались к месту назначения, с Диогеном произошли значительные перемены. Если поначалу он был крайне немногословен, то теперь стал гораздо более общителен, если не сказать болтлив. В то же время его обычно напряженное лицо смягчилось и расслабилось, а его выражение можно было назвать почти мечтательным — это стало самой разительной переменой по сравнению с его обычно острым и бдительным взглядом. Ветер шевелил его короткие, рыжеватые волосы, а глаза слегка щурились, глядя вперед. Изображая Петру Люпея, он, среди прочего, прикрывал свой мертвый голубой глаз цветной контактной линзой, но Констанс заметила, что в какой-то момент он вынул ее, возвращая глаза к своему двухцветному внешнему виду, а также успел удалить краситель со своих волос. Его «Ван Дайк» уже начал отрастать. Казалось, что вся его манера поведения тоже изменилась, физически превратившись в того Диогена, каким она его запомнила почти четыре года назад, но душевные отличия были явно налицо: исчезли резкость, высокомерие и саркастичность.

— Справа, — рассказывал он, и его рука, отпустив хромированный руль, указала на скопление крошечных островков, покрытых пальметто[773], — вон те коралловые рифы называются Гремучая змея.

Констанс взглянула в их сторону. Слева от нее низко над горизонтом висело солнце — большой желтый шар, прочертивший на водной поверхности ослепительную дорожку и окрасивший крошечные островки золотым светом. Везде, куда бы она ни взглянула, вздымались низкорослые острова — необитаемые и дикие. В то время как она никогда особо не задумывалась о Флорида-Кис, красота и безмятежность этого места — и его тропическая изоляция — оказались тем, чего она никогда не ожидала здесь найти. Глубина была незначительной — она могла видеть, как дно лодки почти касается дна, но Диоген уверенно вел ее вперед, видимо хорошо зная путь среди всех этих мелких, извилистых каналов.

— Этот маленький коралловый остров слева называется Счастливый Джек, а тот чуть дальше Пампкин-Ки.

— А Халсион?

— Скоро, моя дорогая. Скоро. Этот большой остров справа, почти полностью покрытый мангровыми зарослями, называется Джонстон-Ки.

Он крутанул руль, и лодка вильнула влево, взяв курс прямо на заходящее солнце, миновав Счастливого Джека слева, и Джонстона справа.

— Тот остров, что ты сейчас видишь прямо перед собой, и есть Халсион-Ки.

За Джонстоном, подсвеченным золотым сиянием заходящего солнца, она увидела большой остров, окруженный со всех сторон гористыми берегами. По мере приближения к нему лодки в поле зрения Констанс возник длинный пляж с низким скалистым блефом, а рядом с ним белели крыши большого дома. Как минимум две трети острова были покрыты мангровыми лесами. Близлежащие коралловые островки также были усеяны мангровыми зарослями, но на некоторых из них — у самого берега моря — размещались крошечные пляжи. От острова простирался длинный пирс, а на его конце возвышалась небольшая деревянная беседка.

Диоген плавно завел лодку в специальный причальный отсек, который располагался под прямым углом к остальному пирсу. Выверенными движениями он сбросил пару швартовых кранцов[774], затем на секунду пустил двигатель в реверс, после чего лодка плавно причалила. Диоген выключил двигатель, спрыгнул на пирс, пришвартовался и протянул Констанс руку. Она ухватилась за нее и шагнула на выветренные доски причального настила.

— Добро пожаловать, — сказал Диоген. — Позволено ли будет мне сказать, добро пожаловать домой?

Вернувшись в заднюю часть кубрика лодки, он забрал ее вещи, в то время как Констанс на пару минут осталась на пирсе одна, глубоко дыша полной грудью. Воздух оказался густым и был насыщен запахом моря, а солнце садилось буквально в пальмы, окаймляющие пляж. Справа от себя она могла лицезреть — помимо россыпи более мелких необитаемых островков — великое пространство Мексиканского залива.

В дальнем конце пирса на столбах бок о бок сидела пара неуклюжих пеликанов.

— Ты совсем притихла, моя дорогая.

— Это все очень ново для меня.

Она вздохнула и обхватила себя руками, попытавшись подобным жестом сбросить с себя ощущение чего-то чужеродного, окружившего ее, и подготовиться к вступлению на неизвестную и опасную территорию. У нее промелькнула мысль о том, не совершила ли она самую большую ошибку в своей жизни и не пожалеет ли она горько об этом своем решении. Но нет: ей нужно было продвигаться вперед, а не оглядываться назад.

— Расскажи мне об острове, — попросила она.

— Площадь острова Халсион составляет около двухсот гектаров, — заговорил Диоген и неспешным шагом отправился вдоль причала с багажом в руках. — Шесть из них занимают мангровые леса, остальные — пальмы, песчаные пляжи и этот скалистый блеф, который весьма необычен для подобных коралловых островов.

Пока они шли по пирсу, те самые два пеликана взмахнули крыльями и тяжело взмыли в небо. Добравшись до конца причала, Констанс вслед за Диогеном спустилась по деревянным мосткам на пляж. Далее они прошли через скопление мангровых зарослей, которые внезапно оборвались у широкой площадки, покрытой мелким песком и затененной многочисленными королевскими пальмами, возвышающимися над пышными садами. В середине этой открытой площадки стоял большой двухэтажный дом, выстроенный в Викторианском стиле и окрашенный в белый цвет. На обоих его этажах были обустроены обеденные веранды, а с одной его стороны возвышалась квадратная наблюдательная башня. Это был громоздкий, просторный дом, вершины крыш и мезонинов которого освещали лучи заходящего солнца.

— Он был построен в 1893 году богатым выходцем из Бостона, — продолжал свой рассказ Диоген, — который переехал сюда со своей женой. У них была романтическая идея превратить его в гостиницу, но пробыв здесь некоторое время, они осознали, что это нереально и что здесь слишком уединенно, поэтому они вскоре уехали. В последующие годы у него была целая череда бедных хозяев, и дом пришел в упадок. В упадке он и пребывал, пока я не купил его двадцать лет назад и не восстановил его первоначальное великолепие. Мы окружены со всех сторон Национальным Заповедником дикой природы Грейт-Уайт-Херон. Этот остров и этот дом вошли в него, когда он только