Правда варварской Руси - Валерий Шамбаров

А в Стокгольме подрастал наследник, будущий Карл XII. Со своим приятелем, герцогом Голштейн-Готторпским Фридрихом, будущим королем Дании, он развлекался тем, что гонял зайцев по парламенту, пулял вишневыми косточками в физиономии министров, рубил на спор головы овцам. Мальчики проказничали и в городе — носились верхом по улицам, на полном скаку срывали шпагами шляпы граждан, палили из пистолетов по окнам. И это тоже было вполне в рамках «европейской культуры».

Хотя Софью свергли, Петра мать считала слишком легкомысленным для государственных дел. Но и перевоспитать его было уже трудно. И Наталья, кажется, не очень-то и старалась. Царь остался чисто представительной фигурой для торжеств и приемов, а в остальное время занимался чем душенька пожелает. Предавался «марсовым потехам» с преображенцами и семеновцами, строил корабли на Переславском озере, ездил в Архангельск поплавать по морю. Пропадал в Немецкой слободе у Анны Монс, увлекся кутежами «всепьянейшего собора». А истинной властительницей стала Наталья Кирилловна, опиравшаяся на бояр «русской партии» и патриарха.

Ее правительство попыталось выправить перекосы своих предшественников. Действовать старалось аккуратно, без «резких движений». Из «Священной лиги» выходить не стало, но активные военные действия свернуло. Западные державы не теряли надежды вновь склонить русских к уступкам, подъезжали с просьбами отменить запреты на католическое богослужение и на въезд иезуитов. Но с этим уже обожглись — при расследовании по делу Голицына и Медведева были получены однозначные доказательства закулисной деятельности иезуитов и замыслов о введении унии. И Москва в данном вопросе осталась непреклонной.

Стали портиться и отношения со Швецией. Она обиделась, лишившись права транзитной торговли через нашу страну. Кроме того, Карл XI вел собственные реформы, выискивал новые источники доходов. И издал указ, запрещавший русским торговать с иностранцами через Ригу. Любая сделка могла осуществляться только через посредничество рижских купцов и магистрата. По сути, статьи Кардисского и Плюсского договоров о свободной торговле были перечеркнуты. Рижские посредники принялись сбивать закупочные цены у русских и взвинчивать цены на продаваемые товары. Свою долю при каждой сделке урывали магистрат и казна.

А в результате торговый путь на Запад по Двине почти закрылся.

Некоторые изменения произошли в российском быту. Правительство Натальи отменило указ Федора Алексеевича, запрещавший придворным и чиновникам ношение «старорусского» платья. Отметим, оно не вводилось приказным порядком, на него просто сняли запрет. Но мода, конечно, отреагировала, и люди снова стали наряжаться в русские кафтаны, однорядки, сарафаны. Стиль примерно соответствовал концу царствования Алексея Михайловича — рукава до земли, платки-убрусы, оплечья и прочие старинные атрибуты уже не вернулись. Патриарх Иоаким хотел было искоренить брадобритие, решил отлучать за это от церкви. Но уже через полгода после переворота, в марте 1690 г., он умер. На его престол претендовали митрополиты Адриан и Маркел. Однако Маркел был близок к «перестроечникам», духовенство обвинило его в том, что при нем католикам будет лучше, чем православным, и патриархом избрали Адриана. Он, в общем-то, тоже осуждал брадобритие, но не в столь категорических формах. И ношение бород не восстановилось. Да и можно ли было его восстановить? В России мужчины уже 15 лет ходили без бород, а украинцы брились испокон веков. Бриться привыкли и царь со своими приближенными.

Впрочем, и в других отношениях какого-либо «отката в старину» не произошло. Все полезные начинания Федора и Софьи были сохранены. По-прежнему функционировала Славяно-греко-латинская академия, открывались новые школы, писались и издавались книги. Широко продолжалось и каменное строительство. В эти годы появился новый архитектурный стиль, «нарышкинский» или «русское барокко», характеризующийся чрезвычайно богатой внешней декорацией, фигурными куполами, колоннадами, резными и скульптурными украшениями. Из западных нововведений исчез лишь придворный театр. То ли царицу-мать в зрелом возрасте не занимало это зрелище, то ли она сочла неприличным развлекаться таким образом во вдовстве.

Правительство Натальи обычно характеризуют как слабое. Сама она была женщиной все же недалекой. Хотя, вроде бы, у нее хватало толковых советников. Но похоже, что она очень осторожничала. С одной стороны, в противовес прошлому огульному реформаторству. С другой — старалась выбирать взвешенные решения, чтобы не ущемить интересов ни государства, ни сына, ни боярских группировок, ни народа. Тем не менее злоупотреблений хватало. Б. Куракин писал, что при Наталье было «правление весьма непорядочное», «мздоимство великое и кража государственная», «судейские неправды». Правда, не всем характеристикам Куракина имеет смысл доверять — человек желчный и оскорбленный тем, что знатность его рода и личные заслуги были оценены (по его мнению) недостаточно, он в мемуарах облил грязью всех подряд.

Но указаниям на хищничество поверить можно. Торжество «русской партии» было сродни современным «патриотам», дорвавшимся к власти после «перестроечников» и резво начавших вознаграждать себя за «патриотизм». Если с руководящих постов были «вычищены» и не все выдвиженцы Софьи и Голицына, то очень многие. Допустим, заслуженный генерал Кравков в махинациях прежних властителей не участвовал, но его по каким-то причинам сочли недостаточно лояльным и отправили воеводой в Якутск. А его гвардейский полк передали Лефорту. Точно так же на «теплые места» выдвигались и другие ставленники Нарышкиных. Часто неопытные, не обладающие никакими ценными качествами, кроме «верности». Но спешащие компенсировать долгое пребывание в тени и пожить не хуже предшественников.

И крестьян, которых Софья раздаривала приближенным, разумеется, никто не освободил. Наталья продолжила практику конкурентки, осыпая сторонников щедрыми наградами. Вовсю шел дележ конфискованных имений. Награждали и за казенный счет. Так, Лев Нарышкин получил 8 металлургических заводов. Но он-то, кстати, был не из худших «приватизаторов». Даже Куракин признавал, что он был человеком добрым, не корыстолюбивым, ни с кем не сводил личных счетов, в том числе и с Милославскими, и всегда готов был помочь другим, незнакомым и случайным людям. Да и во главе Посольского приказа он проявил себя неплохо, интересы России понимал и твердо их отстаивал.

Продолжила Наталья и курс на борьбу с бродяжничеством и нищенством. Было приказано «забирать гулящих людей, которые, подвернув руки, также и ноги, а иногда и глаза завеся и зажмуря, и притворным лукавством просят на Христово имя». Их предписывалось отправлять по месту жительства и определять «в работы». Если же попадутся вторично — бить кнутом и ссылать в Сибирь. А вот преследование раскольников смягчилось, Наталья относилась к ним снисходительно — главное, чтоб смут не затевали. Законы против них еще не отменялись (их отменит только Петр I), но и карательные экспедиции прекратились. Впрочем, и само старообрядчество менялось. Самые фанатичные раскольники исчезали в пламени самосожжений, самые буйные были разгромлены, казнены или бежали на Кубань и Кавказ. А внутри России постепенно складывалось «классическое» старообрядчество — с бережным сохранением «старой веры» и старого уклада жизни, собиранием «дониконовских» книг и икон. И возник один из главных центров старообрядчества, Выговско-Лексинская пустынь.