Дезертир флота - Юрий Валин

И отец не сдержался, погорячился. Вышиб с одного удара дух из щенка наглого. Бывает. Крепки кулаки у купцов Глора, да и перстней пальцы украсить хватает.

Свалился мальчишка бездыханным, испачкал кровью жидкой выметенный двор. Морда – в кашу безобразную. Что здесь поделаешь? Хлипковат мальчонка оказался, не в породу пошел. Неприятность, однако. Молчат все, только младшенькая скулит, как щенок недодавленный. Сгоряча отец ее по затылку угостил, заставил рот закрыть.

Дальше что? Дело-то домашнее, никого не касается. Но опять же, разговоры по кварталу пойдут, неудобно как-то получается. Глор город свободный, но не настолько, чтобы младших наследников походя изводить. Перед соседями неудобно.

Решили просто. Кликнул хозяин слуг проверенных, в дальних торговых походах испытанных. Канал рядом, до бухты рукой подать. Кто найдет? А и найдут, невелика беда. Мало ли в глорской бухте утопленников всплывает?

До лодки глупыша дохлого донесли, а там, пока за веслами да за тряпками поплоше бегали, исчез мальчишка. То ли в воду из лодки вывалился, то ли уполз подыхать.

Опять же нехорошо получилось. Неясность какая-то осталась.

Руку отца Квазимодо до сих пор помнил. Короткие пальцы, поросшие темным волосом. Когда-то та рука показывала, как меч правильно держать нужно. Хороший был меч, из старых. И перстни у господина Рудна тоже ничего себе были. Особенно тот, что на среднем пальце, с крупным изумрудом. Интересно, изумруд глаз вышиб или это сейчас так кажется?

Чудно, но сопляк выжил. Ну, не весь, конечно, но с правой стороны хари если смотреть, то совсем как прежний остался. Имя потерял, глаз, губы да зубы да еще родственников. Не страшно. Отлежался, хотя чуть бродячие собаки не сожрали. А дальше жизнь закрутила, понесла. Да и как не крутиться, когда жрать каждый день хочется?

Наведывался к родному дому одноглазый. Как устоять? Три раза приходил. Первый раз – когда на ногах держаться смог. Думал попроситься, в ноги упасть, ведь родной отец все-таки. Да что-то коленки слушаться-сгибаться не захотели, да и рука за кольцо на воротах взяться постучать не поднялась. Шибко слабый был, наверное. Второй раз наведался, когда кошель, полный серебра, в руки попался. Тут даже до ворот не дошел, опомнился. Это в тринадцать лет, да на улице голодной кошель богатством кажется. Как бы не засмеял отец с домочадцами. Сын-то его младший, оказывается, на запад учиться уехал, науку торговую перенимать – это всему кварталу ведомо. Небось туда с каждой оказией такие кошели отсылают.

Третий раз пришел в темноте. Чтобы, значит, совсем не стесняться. Снадобье хорошее попалось. Закинешь такое на крышу, оно и сквозь черепицу просочится. Огоньку поднесешь – и ахнуть не успеешь, как полыхнет. Постоял сопляк уродливый, в ушах все скулеж младшенькой чудился. Ничего, снадобье с прибылью перепродал, не пропало.

Вот такая история про бои да шрамы героические.

* * *

Теа молчала. Ныр замысловато выругался. В последнее время он почти догнал в этом жизненно необходимом умении рыжую леди.

Квазимодо смотрел на воду. Драккар двигался под парусом. Гребцы отдыхали. Только за рулем сидел пасмурный Пень, да в «вороньем гнезде» бодрствовал наблюдатель. До Глора оставалось несколько дней пути. Квазимодо с некоторым удивлением почувствовал, как оживают осколки старой обиды. Стоит ли? Целая жизнь с тех пор прошла.

– Ну, не знаю, – с трудом сказал Ныр. – Как же они все молчали?

– Да брось, Лягушка. Что ты от девчонок хочешь? Перепугались. Мачеха – ей-то зачем? Брат… Дружны мы, конечно, были. Но он же купеческая кровь. Сосчитал – что случилось, уже не изменить, а доля наследства изменится. Жизнь, – Квазимодо покрутил в воздухе пальцами, – она ведь как повернется.

Теа поцеловала его в изуродованную щеку. Сонно квакнул из глубин рубахи ныряльщика Великий Дракон.

Квазимодо засмеялся:

– Ладно вам. Все это давно было. Я уже океан туда-сюда пересек, разбогател, несколько раз в клетке сидел, вас вот подцепил.

– Кто тебя жалеет? – проворчал фуа. – Ты сам кого угодно пожалеешь. А вообще все это дело случая. Меня отец палкой частенько лупил. Правда, не уверен, что он именно меня хотел отлупить. Нас много было, а доставалось тому, кто попадется. Я не самый ловкий был.

– Зато ты самый умный стал. Или по крайней мере самый грамотный, – сказала Теа. – Может, спать будем? Завтра опять на весла…

Драккар по-прежнему двигался за «Высоким». Утро выдалось относительно светлым, почти безветренным, и корабли неторопливо скользили по спокойным волнам. Вместе с рассветом на горизонте появились смутные очертания горных вершин. Вот оно – родное северное побережье. Поглядывая на едва различимые очертания земли, моряки спорили о том, куда их занесли морские боги. Судя по всему, корабли сильно отклонились к западу. Почти весь экипаж «Собачьей головы» в свое время немало поплавал вдоль глорского побережья. Сходились на том, что на горизонте маячат отроги Красногорья, – значит, до столицы еще дней пять пути, а то и все шесть. Ветер пока не благоволил к истосковавшимся по твердой земле мореплавателям. Квазимодо помалкивал – по причине малолетства все побережье Фейрефейского союза он исходить не успел и хорошо знал только берега к востоку от Глора.

Разговор перешел к планам на будущее. Нога предлагал хорошенько отдохнуть, промочить глотки, пополнить экипаж и, не откладывая в долгий ящик, совершить рейс на Восток. В предзимье должно быть полно желающих добраться до Нового Конгера и до других восточных земель. По слухам, судов страшно не хватало – все более-менее способное двигаться ныне грабило Желтый берег или сгинуло в море по пути к этому заманчивому делу. Можно неплохо заработать.

Несколько моряков, имеющих семьи, предлагали задержаться в Глоре подольше. Заработки никуда не уйдут, а дома дел полно. Нога их утешал мыслью, что дома пропащих «героев Глора» все равно не шибко ждут. У ребятишек наверняка новые отцы завелись, да и самих детей, возможно, поприбавилось. Морская доля известная – дома люди почти три года не появлялись. Спорить с этим было трудно.

Ныне немногочисленный экипаж драккара связывал свое будущее с надежной «Собачьей головой». Неплохой корабль подарили хитки в обмен на жизни неудачливых моряков. Квазимодо слушал обсуждение грядущих подвигов «Собачьей головы» и даже удивлялся – видно, хорошая команда у Ноги с Пнем будет, костяк уже есть, вот и Бонга чувствует себя полноправной хозяйкой у очага. Редкий случай – даже пригрозить глотку товарищу перерезать никто за весь переход не удосужился.

Квазимодо раздумывал о том, что делать им самим. Осень стоит теплая, если поспешить, то можно добраться до северных перевалов до наступления настоящей зимы. Конечно, если хорошенько поспешить и если повезет.

Везение кончилось.

С мачты раздался придушенный возглас:

– Стурвормы. По левому борту.

Тут же Пень, стоящий у кормового весла, прохрипел: