Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон

После ожесточенных дебатов в ирландском Парламенте договор был ратифицирован с перевесом в несколько голосов. Сам де Валера выступил против него, но Гриффит сформировал временное правительство.

Вопрос разделил Ирландскую республиканскую армию, а также и Шин Фейн. В 1922-23 гг. ирландцы сражались друг с другом в гражданской войне, которая оказалась более яростной, чем конфликт с Англией. Коллинза застрелили, он стал жертвой собственной организации. Однако его аргумент оказался важнейшим. Договор исполнил мечту Парнелла о конце унии. Он дал новому государству некоторую степень независимости — статус доминиона по канадской модели. Это позволило эволюцию республики, как ее представлял Пирс. «Соглашение дало не конечную свободу, к которой стремятся все нации, — сказал Коллинз, — а свободу ее достичь»[1816].

Де Валера жил, чтобы воспользоваться преимуществами полученной свободы, формируя как прошлое, так и будущее нации. Как премьер-министр Ирландии, он открыл мемориал мученикам Пасхального восстания у Главпочтамта Дублина, который считали более священной землей, чем Айлендбридж. Основа памятника была сделана из коннемарского мрамора. На ней выбили прокламацию 1916 г., а представлял он смерть Кухулина, древнего гаэльского героя, который символизировал «бесстрашие, смелость, прочность и постоянство нашего народа»[1817].

Два года спустя, в 1937 г., де Валера ввел новую конституцию для Ирландского Свободного Государства, которая отвергала корону. Это было политическое отступничество с точки зрения империалистов вроде УинстоНа Черчилля, который стал называть страну «дьявольской Ирландией»[1818]. Но конституция стала самым важным шагом к разрыву последних связей с Британской империей. Ирландия освободилась от применения власти метрополии и помогла своим примером освободить другие государства.

* * *

Британцы пытались подавить одно националистическое восстание (в Ирландии) и одновременно пытались лелеять, развивать и поощрять другое (на Ближнем Востоке). Турки нанесли союзникам сокрушительные удары на полуострове Галлиполи и у Эль-Кута. В начале 1916 г. они были готовы ударить через Синайский полуостров по Суэцкому каналу.

Поэтому Великобритания подбадривала и стимулировала арабов к восстанию против хозяев из Османской империи. Номинальным лидером восстания, которое началось в Хиджазе, скалистой провинции, граничащей с Красным морем, стал шариф Хусейн из Мекки — яростный местный правитель, предками которого были и Мухаммад, и Адам. (Он любил рассказывал о своей генеалогии). Последовавшая кампания стала имперским эпосом, сияла восточной романтикой среди мрака Армагеддона, а посему и была раздута в западной прессе. Ее герой, Лоуренс Аравийский, сам создал свою легенду и благодаря искусству, и благодаря действиям.

Книга Т.Э. Лоуренса «Семь столпов мудрости» (1926 г.) — это огромная, сложная, богато сотканная и красиво сложенная сага об арабском восстании, в лидерах которого он зажег «огонь энтузиазма, который подожжет всю пустыню»[1819].

Все еще неясно, насколько великолепный рассказ Лоуренса обязан его воображению. Ведь даже почитатели утверждали, что ему верить нельзя. Бернард Шоу отмечал: Лоуренс не является «монстром достоверности»[1820]. Джон Бьюхан говорил: «Он был первоклассным стрелком»[1821]. Обри Герберт считал его «странным гномом, наполовину скотиной и хамом, но тронутым гениальностью»[1822].

Даже генерал Алленби считал Лоуренса блестящим позером. Определенно, автор «Семи столпов» говорил о себе, как о мудром воине, арабском рыцаре, придерживающемся стоической философии. В отрывках скромно-веселой, беспечной и лихой прозы он появляется в образе кондотьера, возглавляющего головорезов, которые «перерезали глотки по моему приказу».

Лоуренс изобразил себя и в роли аскета в дикой местности, который обходится без еды и питья, отказывается от «негигиеничного удовольствия» секса и при помощи разума управляет своим телом. Он добавил слои парадоксов к автопортрету и признал, что был человеком с множеством масок.

Это человек, испытывавший непреодолимое влечение к актерству, современный Гамлет (с небольшой примесью эльфа или злого духа-проказника), который всегда смотрел на собственные представления «из-за кулис критики»[1823]. Он страстно желал занять центр исторической сцены, но мог только пятиться в свет прожекторов. Лоуренс любил славу, но избегал публичности. Нарочито анонимный, он скрывался за яркими, бросающимися в глаза жестами и показными откровениями.

Лоуренс был невысоким худощавым блондином, любил демонстративно одеваться в белые шелковые свободные одежды, типичные для тарифа, наслаждался тем, как арабы отворачиваются от его голубых глаз, которые смотрели на них, словно небо, светящееся в глазницах пустого черепа. Он представлял себя как искателя приключений, но с изъянами — мучимого гордостью, угрызениями совести, сомнениями и деградацией.

Но в книге, как и в его карьере, представление и лицедейство затеняет лживость. Различные сообщения о его приключениях не соответствуют друг другу. Лоуренс признавался в раздувании «скучных маленьких инцидентов» в захватывающие эскапады, признавал, что «попал в тюрьму лжи»[1824].

Он был сторонником династии Хашимитов, но неверно представил эмира Фейсала, робкого и ненадежного третьего сына Хусейна, в качестве Саладина арабских сил. Знаменитый рассказ Лоуренса о взятии в плен, пытках и изнасиловании турками, судя по всему, является садо-мазохистской фантазией.

Такой обман привел к тому, что строгие критики объявили его шарлатаном и ругали за шарады. Один из них назвал Лоуренса «нашим содомским святым», все известное о котором — правда, за исключением фактов[1825]. Другой проклинал его «Семь столпов», как «коррупционную работу», которая превратила политическую оппозицию, состоящую из жаждущих трофеев воинов племен, в национальное восстание[1826].