Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

и крайне эмоциональных споров. Полная история эпохи европейского колониального империализма и его наследия выходит далеко за рамки этой книги, и все же мы не можем отрицать, что эти явления берут начало в Средних веках, когда Христофор Колумб, Васко да Гама и другие искатели приключений отправились на поиски новых мореходных маршрутов и по дороге обнаружили головокружительные чудеса, не менее заманчивые, чем те, которыми восхищался Марко Поло во времена высочайшего могущества монгольских ханов.

Нам остается пройти в нашем долгом путешествии по Средним векам еще один, последний отрезок пути. В XV в. менялась не только картина окружающего мира, но и облик церкви. Новые континенты и пути на восток переворачивали представления средневековых людей о том, как выглядит земля, на которой они живут, но одновременно революция совсем иного рода взрывала их представления об устройстве небес. Мы говорим о протестантской Реформации, начавшейся в Германии в 1430-х гг. после того, как ювелир по имени Иоганн Гутенберг изобрел книгопечатание.

16

Протестанты

Слово разит папу и наносит ему такой урон, какого не наносил ни один князь и император.

Мартин Лютер

Осенью 1455 г. в немецком городе Майнце перед судом предстали два ювелира. Их спор, заслушанный городскими церковными властями в трапезной францисканского монастыря, касался денег. Первый ювелир, Иоганн Гутенберг, взял в долг 1600 гульденов – весьма солидную сумму, – чтобы построить машину, которая, как он надеялся, совершит переворот в книгоиздательском деле. Второй ювелир, Иоганн Фуст, одолжил ему эти деньги в надежде получить хорошие проценты и разбогатеть. Однако прошло уже несколько лет, а проект Гутенберга не принес никакой прибыли. У Фуста заканчивалось терпение, и, чтобы добиться возмещения ущерба, он подал в суд на своего делового партнера. Фуст требовал вернуть ему деньги, или он явится в мастерскую Гутенберга и заберет оборудование и товары на причитающуюся ему сумму. Для Фуста это был вопрос уязвленной гордости и потерянных денег. Для Гутенберга поражение означало гибель.

Изобретением, над которым усердно трудился Гутенберг, был печатный станок. На протяжении всех Средних веков созданием текстов чаще всего занимались переписчики. Они писали от руки, обмакивая перо в гуммиарабиковые чернила и выводя строчки на листе пергамена – растянутой и особым образом обработанной шкуры животных. Лучшие переписчики нередко были к тому же одаренными художниками. Однако ни один из них не обладал сверхспособностями. Они переписывали книги по одной, страницу за страницей. На длинный текст – Библию, сборник жизнеописаний святых, трактат Аристотеля или Птолемея – уходило несколько сотен или даже тысяч часов работы.

Гутенберг считал этот процесс безнадежно утомительным и большую часть своей сознательной жизни мечтал совершить революцию в книгопроизводстве. Он был не первым, кому пришла в голову мысль о печатном тексте: в Китае первый датированный печатный свиток (с текстом буддийской Алмазной сутры) был изготовлен с помощью деревянной формы в 868 г., а в Корее металлические литерные шрифты использовали с XIII в. На Западе эта технология оставалась неизвестной – до недавнего времени. Печатный станок Гутенберга позволял небольшой группе мастеров набирать и тиражировать страницы в ранее невообразимых количествах. Из отдельных металлических литер (так называемый наборный шрифт) складывали слова, предложения и абзацы. После этого литеры покрывали чернилами на масляной основе и делали оттиск на листе пергамена или итальянской бумаги (еще одно раннесредневековое китайское изобретение, не так давно попавшее на Запад). Процедуру можно было повторять нужное количество раз, получая множество одинаковых экземпляров текста. Хотя это был достаточно дорогой и трудоемкий процесс, требовавший от мастера профессионализма, немалой аккуратности и бдительности, Гутенберг считал, что этот способ имеет все шансы вытеснить старые рукописные традиции и открыть славную новую эпоху печатного слова.

Проблема заключалась в том, что размах амбиций и полет фантазии Гутенберга (как у многих других предпринимателей-инноваторов в истории) мог сравниться только с его же способностью тратить чужие деньги. По этой причине, когда Фуст отозвал свой кредит, начинание Гутенберга оказалось на грани краха. В ноябре 1455 г. суд в Майнце вынес решение в пользу Фуста, и вскоре ему разрешили конфисковать печатные станки Гутенберга, его наборные шрифты и мастерскую. Более того, Фуст забрал готовую печатную продукцию, которую Гутенберг собирался продать. Гутенберг уже несколько лет работал над двухтомным печатным изданием Вульгаты – он собирался издать Библию, переведенную на латынь святым Иеронимом в IV в., по последнему слову техники XV в. Он почти закончил печать и планировал продавать два варианта – один на бумаге, а второй, более роскошный и долговечный, на пергамене. Слухи об этой Библии уже просочились в европейское высшее общество: папский агент в Германии Энеа Сильвио Пикколомини[1038] написал в марте 1455 г. испанскому кардиналу, что видел отдельные несшитые листы и они произвели на него большое впечатление. Более того, он был уверен, что издание будет пользоваться огромным спросом и его сразу раскупят. «Шрифт очень аккуратный и разборчивый, понять его совсем не трудно, – писал Пикколомини. – Ваша милость прочтет текст без всяких усилий, и даже без очков»[1039]. Теперь Фуст вместе с одним из учеников Гутенберга, Питером Шеффером, взял дело в свои руки и завершил начатое.

Фуст и Шеффер добросовестно довели до конца публикацию Библии Гутенберга и распродали последние экземпляры в августе 1456 г. Объемный двухтомник, содержавший более 1200 страниц, предназначался для чтения с кафедры. Текст был напечатан на каждой странице в две колонки по 42 строки черным, синим и красным цветами. В тексте периодически встречались небольшие иллюминированные буквицы и изредка иллюстрации на полях[1040]. Книга во многом походила на рукопись. И все же это была не рукопись. Библия Гутенберга стала первой большой печатной книгой на Западе и ознаменовала собой переломный момент в истории письменности и издательского дела. Более того, она обозначила точку отсчета в средневековой революции средств связи. Механическая печать изменила западную культуру в XV в. так же основательно и глубоко, как создание смартфона изменило ее на рубеже XXI в. Она привела к стремительному распространению грамотности и развитию литературы, образования, народной политики, картографии, истории, рекламы, пропаганды и бюрократии[1041]. Оглядываясь назад из XVII в., философ и политик сэр Фрэнсис Бэкон поставил печатное дело в один ряд с изобретением пороха и корабельного компаса как фактор, изменивший «облик и состояние всего мира»[1042].

Но для нас здесь важнее всего то, что печатный станок сыграл центральную роль в истории Реформации, в XVI в. нанесшей сильнейший удар католической церкви. Во-первых, Гутенберг и другие владельцы типографий дали церкви инструмент, из-за которого папство переживало нравственный и системный кризис. Во-вторых, книгопечатники способствовали головокружительно быстрому распространению в Европе инакомыслия и протестов против установленного порядка. В результате всего за