Инквизитор. И аз воздам - Надежда Попова

Решили ли два итальянца, что делать дальше и к чему всё свести, Курт не знал, но ситуация в целом так или иначе выглядела не слишком обнадеживающе. В том, что следующей в очереди за Австрийцем стоит Франция, он не сомневался и молился лишь о том, чтобы Империи не пришлось разбираться с двумя противниками одновременно, – это был бы конец всему. Для войны на два фронта не было сейчас ни сил, ни средств, ни возможностей…

Да и с Гельвецией еще неизвестно как сложится, мысленно вздохнул он.

– Меня в сложившихся обстоятельствах смущает только одно… – начал Курт, и Фридрих невесело засмеялся:

– Только одно? Я вам завидую, майстер Гессе.

Курт мельком улыбнулся в ответ и, посерьезнев, продолжил:

– То, что вы делаете сейчас, – это сепаратные переговоры. Как бы вы это ни называли. За спинами глав Цюриха, Тургау, Цуга, епископа Констанца… Это ваше право, вам решать, что для Империи выгоднее и что приемлемо, потому здесь вы, а не какой-нибудь имперский чин.

– Но?..

– Но я вряд ли имею полномочия здесь присутствовать. При всех моих регалиях, при всем моем неявном положении в Конгрегации, при всем том, что я уже знаю и к чему допущен, я просто следователь. Обычный oper.

Курт услышал, как сдержанно хмыкнул фон Тирфельдер впереди, и уточнил, чуть повысив голос:

– Хорошо, пусть oper со связями и сказочной репутацией. И тем не менее.

– Но помимо прочего, – возразил Фридрих серьезно, – вы еще и вассал Императора. Если вы еще не забыли об этом, барон фон Вайденхорст… К слову, мне не нравится, что все еще не граф.

– Даже не думайте, – выговорил Курт почти с неподдельной угрозой. – Откровенно говоря, да подзабыл. Нечасто это воспоминание имеет смысл… Но и вы, Фридрих, уж простите, еще не Император, а потому вряд ли имеете право решать, кого из всей этой неисчислимой рыцарской братии, включая меня, допускать к таким тайнам.

– Вы вон там имперское знамя видели? – безмятежно уточнил наследник, ткнув пальцем через плечо, и Курт, пожав плечами, вскинул руки:

– Сдаюсь, Ваше Высочество, как скажете. Надеюсь, ваш батюшка не решит впоследствии, что вы были не правы, а один инквизитор… простите – барон, слишком много знает.

Фридрих лишь молча усмехнулся, не ответив, и Курт умолк тоже.

Четыре жеребца под купой низких деревьев стояли смирно, лишь изредка перетаптываясь на месте и кося глазами на стерегущего их герцогского адъютора, Линхарта фон Тирфельдера, – его Курту представили еще этим утром в лагере. Подошедших он поприветствовал молчаливым кивком, передал наследнику поводья его коня и так же молча запрыгнул в седло, не утруждая себя излишним этикетом и не дожидаясь, пока баварский герцог сделает это первым.

Ехали так же в молчании – фон Тирфельдер впереди, Фридрих и Курт бок о бок, а Хельмут на полкорпуса позади, положив арбалет поперек седла и, кажется, умудряясь осматривать все четыре стороны одновременно. Осматриваться, правду сказать, с каждым шагом было все сложнее: редкие деревца собрались в подлесок, подлесок перешел в лес, становящийся все гуще, и когда Курту уже стало казаться, что дальше кони попросту не протиснутся, впереди показалась поляна, весьма символично перегороженная ровно пополам природным шлагбаумом[128].

Здесь охрана стояла открыто – шестеро уже виденных в лагере людей из личной стражи наследника; кто скрывался в зарослях по пути сюда, Курт не видел, равно как и не был уверен в том, что заметил всех, но точно можно было сказать, что там, за спиной, осталось не меньше, чем полторы дюжины бойцов.

По ту сторону дерева, так же молча и недвижимо, застыли шестеро с самострелами, и Курт ни на минуту не сомневался в том, что за их спинами в лесных зарослях так же затаились десятка два вояк, оберегающих путь тех, кто вот-вот должен был появиться здесь.

– Снова опоздали, – недовольно заметил Фридрих, спешившись. – Даже не знаю, что в связи с этим заподозрить – подчеркнутое неуважение и намек на скорое недоброе развитие событий или их же собственное смятение.

– Скорее страх, – возразил Курт. – Почти уверен, что они прибывают раньше и еще долго осматриваются, убеждаясь в том, что на них не устроили засаду. Мы всегда подозреваем других в том, чем грешим сами… Но на встречи они все же приходят, стало быть, все еще верят в то, что вы стремитесь и впрямь разрешить ситуацию, и я бы сказал – это verba honorifica[129] вашей репутации. Правда, как они ею воспользуются – во зло или благо, – вот это вопрос.

Наследник едва заметно поморщился и, распрямившись, всмотрелся в приближающихся людей, возникших по ту сторону поляны.

– Да и опоздали они ненамного, – договорил Курт.

– Все старые знакомые, – тихо заметил фон Тирфельдер. – Меня от этих лиц и одних и тех же разговоров уже мутит…

– Не вы ли вчера призывали меня к терпению, фон Тирфельдер? – хмыкнул Фридрих, и тот тускло усмехнулся в ответ:

– И сейчас призову, Ваше Высочество. Вот когда терпение лопнет даже у вас – это будет значить, что дело и вправду дрянь.

Фридрих вновь не ответил, лишь вздохнул, исподволь переглянувшись с майстером инквизитором, и, судя по его тоскливому взгляду, возразить своему адъютору наследнику было нечем.

Навстречу явившимся он двинулся неспешно, словно отмеряя каждый шаг, и остановился по эту сторону поваленного дерева одновременно с ними. Никто не сказал ни слова, обойдясь весьма вольными приветственными кивками, и лишь тогда один из переговорщиков довольно необходительно ткнул пальцем в сторону Курта.

– Что здесь поделывает инквизитор? – хмуро спросил он, и морщинистые сухие губы собрались неприятной складкой, похожей на засохшую рану. – Я хочу верить, что это не указывает на дурное к нам?

Шильбах. Если верить описанию, данному наследником перед этой встречей, – это Карл Шильбах, ландамтманн Ури, орта, где был убит наместник. Пренеприятный тип, по определению все того же наследника…

Их было шестеро – ландамтманн и фельдхауптманн от каждого из трех ортов. Как расценивать то, что они согласились de facto обсуждать возможность уступок за спинами прочих участников переговоров, Курт еще не решил. Это могло и вовсе ничего не значить, и означать готовность к этим уступкам, и говорить о решимости начать войну хоть завтра, попытавшись за время бесед с баварским герцогом вытянуть из него какие-то намеки на его слабые места…

– Нет, к вам у Конгрегации претензий не имеется, – сдержанно отозвался Фридрих. – Прежде чем продолжить, я хотел бы сказать, что рад вас снова видеть.

– Отчего-то есть в этом сомнения, – скептически заметил стоящий чуть поодаль фельдхауптманн, и наследник сухо улыбнулся: