За чертой милосердия. Цена человеку - Дмитрий Яковлевич Гусаров

ткнула пером в стеклянную невыливайку, чтобы закончить письмо, прочла последнюю фразу и задумалась. Перед глазами — одна из самых любимых ею аудиторий: сорок пятая. Широкие, обитые черным линолеумом столы, тяжелая, как бы раздавшаяся вширь, кафедра, за окнами — Нева, Адмиралтейство, Исаакий… Подруги, тайком, чтоб не заметил лектор, читают се письмо, которое она им напишет. Им не терпится узнать, что и как, — ведь через год у них тоже будет свое Войттозеро.

«Тетя Ася! Приезжай к нам будущим летом в отпуск, и сама увидишь, как хорошо здесь у нас…»

Лена с сожалением посмотрела на окно, перечеркнутое поблескивающими ручейками мелкого дождя так густо, что стекло изломанно и расплывчато отражало и лампу, и стол, и саму Лену. И вдруг за всем этим она скорее угадала, чем увидела, мелькнувшее белое пятно.

«Да что это я? Никого там нет, просто показалось», — успокаивала опа себя, а сама против воли поглядывала на окно.

Дождь неслышно и неторопливо сек по стеклу, которое искрилось мелкими, вспыхивающими на свету каплями. На мгновение капли замирали, потом, отыскивая друг друга, оплывали все ниже и ниже, пока не сливались в ровные струйки, стремительно и беспрерывно сбегавшие в темноту.

Так длилось минуту, две, три… Так длилось весь вечер. Прежде веселые переливы осеннего дождя успокаивали, рождали ощущение тепла и уюта. Теперь они казались исполненными какой-то настороженности… Чтобы хоть как-то прорвать тишину, Лена громко откашлялась, попробовала даже вполголоса запеть, но через минуту поймала себя на том, что невольно сдерживает дыхание и прислушивается.

Она поняла, что не успокоится до тех пор, пока не узнает, был ли кто за окном или ей это показалось.

Лена взяла лампу и решительно направилась к двери. Тяжелая, обитая снаружи старым войлоком дверь со скрипом отворилась, свет лампы задрожал на нетесаных стенах сеней. Лена огляделась и открыла дверь на крыльцо. Из темноты выступили мокрые перильца с развешанными на них половиками, сбегающие влево ступеньки, и все вдруг пропало: лампа ярко, до самого верха стекла, вспыхнула красноватым пламенем и погасла.

В ту же секунду Лена услышала удаляющиеся шаги.

— Кто там? — крикнула она, испугавшись скорее внезапной темноты, чем этих хлюпающих по грязи шагов.

Шаги смолкли.

— Кто там? — дрожащим голосом повторила Лена. Она уже начала кое-что различать в темноте, но мешали огни поселка на другом берегу залива. Они тянулись ровной редкой цепочкой и били прямо в глаза.

Никто не отвечал. Лена уже решила захлопнуть дверь и наложить на нее засов, как вдруг на фоне смутно серевшего озера увидела человека. Он стоял на тропе вполоборота к дому, как будто желая и не решаясь отозваться на оклик.

— Живет ли здесь Ефросинья Кочетыгова? — хрипло спросил незнакомец, и по чуть заметному акценту Лена догадалась, что он карел.

— Да, да, живет, — обрадованно ответила она.

Незнакомец сделал несколько шагов к дому и вдруг остановился.

— Позовите ее, — попросил он.

— Сейчас ее нет дома, она в поселке. Но вы, пожалуйста, входите, она скоро должна прийти…

Незнакомец посмотрел в сторону поселка и ничего не ответил. Потом, зябко поежившись, стал под навес крыльца.

— Что же вы будете здесь мокнуть? — заговорила Лена. — Входите, прошу вас…

— Ничего, — успокоил ее незнакомец. — Ведром больше, ведром меньше — теперь все одно. Я и так промок.

— Простите, но это какое-то ребячество стоять под дождем, когда можно посидеть в комнате!

Лена и сама начинала мерзнуть, но уйти, оставив незнакомого мужчину у крыльца, она не могла.

— Ребячество?! — усмехнулся мужчина. — Вы кто, квартирантка?

— Да, я живу здесь.

— Давно?

— Недавно, вторую неделю.

— Я так и подумал! — хрипло засмеялся незнакомец и вдруг закашлялся: — И верно, сырость проклятая, пожалуй, можно и в избу зайти, а?

— Не можно, а нужно… Входите! Я сейчас лампу зажгу.

2

Найти спички ей сразу нс удалось. Она долго шарила рукой по столу, натыкаясь на книги, бумаги, чернильницу. Потом, вспомнив, что днем часто видела на каком-то из выступов печи коробок спичек, принялась искать там, но сейчас, как назло, ничего не находила.

Гость, встряхнув в сенях одежду, уже вошел в избу и стоял у порога, ждал.

— Спички потерялись. У вас случайно не найдется? — спросила Лена, продолжая ощупывать выступ печи.

Незнакомец сделал шаг к печи, пошарил там и сразу затряс спичечным коробком.

— Как же нет? Вот, пожалуйста…

Лена протянула руку, но он, не замечая ее, торопливо чиркнул спичкой. Первая не зажглась, сломалась. Он бросил ее на шесток и достал вторую. Коробок, видно, был затертым, и вторая, синевато искрясь в темноте, тоже не загорелась.

— Вот, черт! — выругался гость, доставая третью.

— Да у вас, наверно, руки мокрые, — извиняющим тоном сказала Лена, и в это время спичка вспыхнула.

Совсем близко от себя Лена увидела белое лицо, окаймленное густой бородкой, в которой поблескивали капельки влаги, и встревоженно озирающиеся молодые глаза, так не вязавшиеся ни с бледностью лица, ни с пожилой степенностью бороды.

Медленно, как бы пытаясь узнать и не узнавая, гость оглядывал все, что можно было увидеть в желтом пропадающем полусвете. Спичка догорала, пламя уже почти касалось его бурых, чем-то покалеченных пальцев, но он не замечал этого: подняв над собой огонь и чуть подавшись вперед, он вглядывался, как будто искал что-то в избе.

Лена удивленно смотрела на незнакомца. И он, видимо почувствовав это, усмехнулся:

— Так и будем стоять? Где лампа?

Он зажег лампу, поставил на стол, а сам сел на лавку в дальнем углу.

— Вы занимайтесь своим делом, я не помешаю.

Лена предложила ему снять мокрый ватник, но он отказался и даже не снял с головы серой матерчатой фуражки с обвисшшм козырьком.

— Хотите чаю? — вдруг обрадованно предложила Лена. — Это быстро, у нас самовар всегда наготове…

Он посмотрел на самовар, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Лене по его взгляду на самовар почему-то показалось, что чаю ему очень хочется, но странное поведение незнакомца насторожило ее, и она не стала уговаривать.

— Девушка, а шамовки у вас не найдется?

— Шамовки? — переспросила Лена, лихорадочно соображая, правильно ли она понимает смысл этого вроде бы знакомого, но так редко употребляемого слова. — Ну, почему же не найдется? Пожалуйста, садитесь к столу. Я сейчас, одну минутку.

Торопливо, словно боясь, что гость передумает, она принялась выставлять на стол что попадалось под руку из еды — хлеб, горшок с молоком, жареную рыбу. Она уже взялась за ухват, собираясь лезть в печь, но гость с улыбкой остановил ее:

— Хватит, девушка, хватит… Спасибо.

— Вы, может, супу хотите? У нас всегда к ужину остается…

— Спасибо,