Ключи от Бездны - Сергей Чичин

во тьму и со стуком свалил куда-то в сторону дощатой тары. Под стражником хрустнуло, какое-то мелкое круглое раскатилось по всему подвалу.

- А вот на картошке ты споткнуться при отступлении не боишься, - язвительно поддел Хастреда Чумп, закрывая за собой дверь изнутри подвала.

- Картошку я раздавлю, если отступать буду со всем прилежанием.

- И то верно. Рыцарь? Ты там живой?

- Прижался к стене и готов давать отпор слизням, сударь. Надеюсь, они не подкрадутся незамеченными и не будут жидки настолько, чтобы клинок об них только пачкался, не нанося вреда.

- Только с полужидким тебе и воевать, предприимчивому такому. Держись за мной, не отставай... и башку мне постарайся не оттяпать, по крайней мере пока не за что.

- Ой ли, - усомнился Хастред в меру отпущенного природой сарказма, но тут же споткнулся на картошке и, как в той малоизвестной балладе о злоключениях незадачливого писателя, сам назначил себе — мол, играй да помалкивай.

Темно в подвале было — хоть глаз выколи, даже гоблинские глаза ничегошеньки не различали, но Чумп, как быстро выяснилось, к таким мелочам жизни был привычен — он шел, почти не снижая скорости и, судя по звукам, поводя перед собой дагой на предмет обнаружения препятствий. Рыцаря Хастред снова поймал за плечо, едва не схлопотав панический удар в ответ, и направил вдогонку удаляющемуся постукиванию.

- Прошу не счесть сие заявление малодушием, но я б предпочел смело глядеть в глаза опасности, а не опасаться в нее того гляди вляпаться, - жалобно обнародовал очередной свой витиеватый манифест Напукон.

- Терпи, - посоветовал Хастред, пихая его перед собой. - Справедливость — такая штука, которая обязана что?

- Что? - жалобно полюбопытствовал рыцарь, покладисто запинаясь о многочисленную подвальную тару.

- Обязана настигать, желательно неотвратимо, а для того выскакивать внезапно из самого темного угла и обрушиваться на виновного. Вон была история про одного ятанского парня вроде нашего Чумпа, который в выгребной яме сидел и подкарауливал очередного заигравшегося кнеза, или как там они у них называются... дайме, кажется.

- Ятанского придумал какого-то, - проворчал из темноты Чумп. - Зачем далеко ходить, покажите мне здешнего хоть одного, кто никогда в сортир не проваливался.

- Я никогда не проваливался, - похвастался рыцарь. Хастред хотел бы присоединиться, но по жизни был честным, пьющим и не особо изворотливым... вот от самого Чумпа никак не ожидал, но с другой стороны за сортир можно посчитать и цельную канализацию, каких немало понастроено под крупными городами. А в канализационных тоннелях, если опытно заткнуть нос и не утратить сознание буквально минут через пять, масса замечательного как для желающих избежать внимание, так и для тех, кому немного не хватает экспириенса для следующих десяти-пятнадцати уровней.

- И вот этим ты гордишься, - упрекнул хвастуна Чумп. - Не тем надо упиваться, что никогда с тобою ничего познавательного не приключалось, а тем, с какой лихостью ты из этого положения выбрался и сколькому при этом научился.

- А вот китонские философы говорят, что на своих ошибках учатся только дураки, умным же и чужих достаточно, - впрягся Хастред, старавшийся не упустить возможности докопаться до зерна истины.

- Если быть умным — значит посвятить жизнь изучению дурацкой жизнедеятельности, то я пожалуй откажусь умным считаться.

- Как будто тебе кто-то предлагал!

На этой мстительной реплике Хастред запнулся о бочонок, устоял кое-как, уцепившись за плечо рыцаря, а крышку с бочонка походя сколупнул и обнаружил внутри резко, но приятно пахнущую квашеную капусту. Зачерпнул пригоршню, отправил в рот, с удовольствием захрустел и, про себя чертыхнувшись, отметил, что и тут все складывается в пользу чумповой правоты — не споткнулся бы, не добыл бы вкусняшку. Выкусите, давно мертвые китонские мудрецы. Между прочим, не с голоду ли вымерли, опасаясь поиметь немного личного опыта?

- Жрет чего-то, - расслышал Чумп. - Ну, это ладно. Но если начнет булькать, сэр рыцарь, наделяю тебя полномочиями отоварить его со всей мощью справедливости. Мы тут не для бульканья!

- А идея-то богатая, - проворчал Хастред и постарался нюхом определить, в какой стороне тут пивные бочки, но капуста благоухала так, что об этот плотный запах можно было бы и лоб разбить, влетев в него на большой скорости.

Впереди дага Чумпа лязгнула о прутья решетчатой двери.

- Попалась, моя хорошая, - возрадовался ущельник, словно всерьез опасался, что вредный кнез заберет дверь с собой во временное изгнание. - Щаз я тебя...

- Свету бы, может, какого изобразить, - предложил Хастред.

- Обойдусь. Всю жизнь на ощупь работаю.

- Да я не только для тебя. Там дальше-то, ты говорил, с той стороны тревожное заклинание на двери начертано... ну как с этой тоже? Я-то как раз написанное на ощупь не шибко различаю.

Чумп издал тяжкий вздох.

- Вот почему со временем все стало так сложно? Как сейчас помню, когда начинал — были простые замки, одинокие и не шибко бдительные стражники, невысокие стенки, широкие форточки...

- Форточки точно не менялись, - возразил Хастред. - Это ты подрос.

- Ну, допустим. А остальное? Стены, например, с каждым годом все выше делаются.

- А это наследие злодейского бога Левелинга, который мир так проклял, чтоб каждому выдавалось по способностям — а не по потребностям, как было задумано. Теперь так вот все и ведется — ежели ты эпический воин, мотай кстати на ус, сэр Напукон, то на тебя в темном переулке наваливаться будут не случайные оборванцы, а специально обученные убивцы.

- Да с эпическими воинами понятно все, - прервал Чумп нетерпеливо. - Ходят, пылят, заносятся — как к такому убивцев не подослать. Ну и, если уж на то пошло, когда ты мал и неопытен, то и хочешь немногого — на пожрать чуток, может, на сапоги новые, и выбираешь стало быть по силам себе задачку, не лезешь обносить королевскую казну, достаточно лавки старьевщика. Но тут-то я не выбирал, во что вляпаться, само сложилось. Почему-то уже долгие годы у меня только так и складывается, что изо всех сил, скрипя зубами и на последнем издыхании...

- А уйчландский ключ? Там дедок такой был, я его видел издаля, когда жену подвозил — бывает, в гробу лежат живее. Маг, правда, но более академический, нежели практикующий и едва ли рисовал охранные чары.

- Ха! Я там целую ночь в шкафу отсиживался, поскольку как только полез, эти старые сектанты затеяли собрание,