Развороченная могила - Джоан Роулинг

чтобы добиться разговора с Уиллом Эденсором один на один. Узнав, насколько глубоки его сомнения в отношении церкви, она оправдает все пережитое и уйдет, зная, что действительно продвинулась в этом деле.

Во вторник днем Робин отправили работать в прачечную — утилитарное кирпичное здание с бетонным полом, где стояли ряды стиральных машин промышленного размера и сушильные стеллажи на шкивах, которые можно было поднять к потолку. Женщины, проводившие Робин до двери, ушли, очевидно решив, что за ней присматривает достаточно людей, загружающих и выгружающих одежду и постельное белье.

Непрерывное гудение стиральных машин требовало повышения голоса, если работники хотели, чтобы их услышали. Получив мешок с грязной одеждой и инструкцию по правильной настройке машины, Робин завернула за угол, где находился второй ряд стиральных машин, и с восторгом увидела Уилла, который стоял на коленях перед одной из них, перетаскивая в корзину кучу мокрой одежды. Рядом с ним, вводя настройки на второй машине, стояла Марион Хаксли, которая была так явно влюблена в Джонатана Уэйса, когда приехала на ферму, и с которой Робин не общалась уже несколько недель.

Изнурительный режим работы и соответствующее снижение веса оказали на Марион крайне старящее воздействие: ее исхудавшее лицо теперь обвисло, как не было, когда она садилась в лондонский микроавтобус. Ее крашеные рыжие волосы теперь отросли, и в них виднелись два сантиметра серебристых корней.

Ни Уилл, ни Марион не услышали приближения Робин, и только когда она выбрала стиральную машину рядом с машиной Уилла, он поднял на нее глаза.

— Привет, — сказала Робин.

— Привет, — пробормотал Уилл.

Выгрузив спутанную массу мокрой одежды, он подхватил тяжелую корзину и пошел прочь.

Робин начала загружать свою стиральную машину. Шум вокруг стоял такой, что только когда голос громко сказал ей на ухо “Эй!”, она поняла, что Марион пыталась с ней поговорить.

— Привет, — сказала Робин и улыбнулась, не заметив, что Марион побледнела.

— Я не знаю, как у тебя хватает наглости ходить тут и ухмыляться!

— Извини? — сказала Робин, ошеломленная.

— Еще бы! Врать про папу Джея.

— Я ни слова не сказала о…

— Ты утверждала, что он сблизился с тобой духом.

— Нет, я…

— И мы все знаем, что ты лжешь. Ты не духовная жена!

— Я никогда не говорила…

— И знаешь что? — сказала Марион. — Утонувший пророк разберется с тобой.

— Я не знаю, что ты…

— Ее уже видели, — сказала Марион. — В лесу. Она приходит примерно во время своего Проявления. Она приходит, чтобы защитить папу Джея.

Робин знала, что перед ней подлинное лицо фанатика. Под кожей стоящего перед ней человека жило что-то жесткое и чуждое, с чем невозможно было спорить. Тем не менее, она услышала, как умоляюще произнесла “Марион”, не представляя, что собирается сказать этой женщине, но не успела она подобрать и слова, как Марион плюнула ей в лицо.

Робин почувствовала, как слюна попала ей под левый глаз, и что-то оборвалось внутри нее, последний остаток сдержанности. Они все сошли с ума. Они чертовски безумны. Робин грубо оттолкнула Марион и пошла прочь, туда, где Уилл Эденсор раскладывал мокрые спортивные костюмы и носки на вешалке для сушки.

— Уилл, — громко сказала она, перекрывая шум машин. — Ты хочешь духовной связи?

— Что?

— Хочешь ли ты духовной связи? — Робин повторила, четко выговаривая слова.

— О, — сказал Уилл. Он выглядел так, словно она только что предложила ему кофе: он не проявил ни интереса, ни смущения, ни удивления, и ей стало интересно, сколько раз он был в комнатах Уединения за последние четыре года. — Да, хорошо.

Они вместе направились к дверям, Робин была вне себя от гнева на Марион, на церковь, на лицемерие и безумие. Она больше не могла притворяться. Она покончила со всем этим.

— Куда…? — с подозрением спросила пожилая женщина, стоявшая у двери.

— Духовная связь, — твердо сказала женщине Робин.

— О, — сказала женщина. Она выглядела растерянной и запаниковавшей, вероятно, потому что не знала, что должно быть приоритетнее: слежка за Робин или акт покорности и подчинения, демонстрирующий истинную преданность ВГЦ. — Я… все в порядке…

Робин и Уилл шли вместе по тропинке к внутреннему двору в молчании, Робин пыталась сформулировать план действий. Тревога едва улавливалась в ее ярости и решимости выжать из Уилла хоть что-то полезное за последние часы пребывания на ферме.

Когда они добрались до комнаты уединения, Робин распахнула стеклянную дверь и посторонилась, чтобы дать Уиллу войти первым. Затем она задернула занавеску на стеклянных окнах, так что единственный свет исходил от голой лампочки, свисавшей с потолка.

В молчании Уилл сел на кровать, чтобы снять носки и кроссовки.

— Уилл, — сказала Робин, — в этом нет необходимости, я просто хотела поговорить с тобой.

Он поднял на нее глаза.

— Это запрещено. Мы духовно связываемся или уходим.

Он встал и стянул с себя спортивный костюм, открыв бледный безволосый торс, каждое ребро которого было видно в резком верхнем свете. Когда он повернулся, чтобы бросить одежду в угол, Робин увидела на его спине те же странные следы, которые она заметила на чернокожей девочке, позволившей Бо сбежать из детского общежития, — как будто ему натерли позвоночник.

— Что с тобой случилось? — спросила она. — Что это за следы на спине?

— Я был в коробке, — пробормотал Уилл.

— Почему?

Уилл проигнорировал вопрос, вместо этого стянув с себя выцветшие трусы и спортивные штаны. Теперь он стоял перед ней совершенно голый, с вялым членом.

— Уилл, я просто хотела…

— Раздевайся, — сказал Уилл и прошел в угол кабины, где к крану был подсоединен короткий шланг. Подобрав с пола склизкое мыло, он стал намыливать свои гениталии.

— То, что ты сказал Ноли на кухне, — сказала Робин, повышая голос над брызгами воды на деревянном полу, — это заставило меня…

— Забудь об этом! — сказал Уилл, глядя на нее через плечо. — Вот почему я должен был зайти в ящик. Я не должен был этого говорить. Если ты собираешься говорить об этом, я ухожу.

Он вытерся заплесневелым полотенцем, снова сел на грязную кровать и начал мастурбировать, пытаясь достичь эрекции.

— Уилл, остановись, — сказала Робин, отворачиваясь от него. — Пожалуйста, остановись.

Он так и сделал, но не из-за Робин. Неподалеку от хижины взревело что-то похожее на газонокосилку. Робин подошла к щели в занавесках и увидела, что Амандип косит там с выражением мрачной решимости на лице.

— Кто это? — спросил Уилл, стоявший позади нее.

— Амандип, — сказала Робин. — Косит траву.

— Это потому, что ты на третьем уровне, — сказал Уилл. — Он следит за тем, чтобы ты оставалась здесь. Раздевайся. — Он снова занялся мастурбацией. — Раздевайся, мы должны закончить через двадцать минут.