Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна - Дэн Абнетт

Нейл выстрелил. Лазерный луч попал в цель, но оставил лишь небольшой след на белой одежде магоса.

Глаза Сарка сверкнули фиолетовым. Волна кинетической энергии прошла по коридору. Нейл, Макс, Драшер и Вориет не удержались на ногах и покатились по полу, будто снесенные порывом ураганного ветра. Рои насекомых кружили повсюду.

Эйзенхорн остался стоять.

— Я расщеплю тебя, — сказал Сарк, — в наказание за то, как ты использовал Ткач, и за то, как ты мешал нашей работе.

Еще одна волна энергии ударила по инквизитору. Эйзенхорн со стоном опустился на одно колено. Магос подошел ближе.

— Грегор Эйзенхорн, мы оба познали Терзание. Оно изменило нас. Оно сделало меня сильнее. Я несу его в себе.

— Ты несешь… нечто… — проскрипел инквизитор, стараясь удержаться на ногах.

— Я развею тебя по ветру, — продолжил магос, — и спасу Ткача. Великий Труд продолжится.

— Убирайся в ад! — буркнул Эйзенхорн.

Сарк снова ударил. Насекомые поднялись в воздух, словно по приказу, и, стрекоча и копошась, облепили инквизитора с головы до ног. Эйзенхорн воздел скованные руки, будто кающийся грешник.

— Пади! — приказал магос и обрушил на противника очередную волну энергии. Эйзенхорна протащило по мраморному полу на несколько шагов назад.

— Король хочет приручить нас, — шипел Сарк. — Сковать. Опутать цепями заклинаний. Как же мало он знает! Как мелочны его желания! Освободившись от оков и прорвавшись в мир, мы могли бы творить такие чудеса…

Драшер помог Макс встать, одновременно пытаясь защититься от порывов ветра и роев насекомых. Нейл поднял на ноги Вориета.

Они все отступили на шаг, когда магос медике ударил вновь своей незримой силой.

Эйзенхорн взглянул на Сарка. Даже поворот головы потребовал от инквизитора серьезных усилий. Он поднес скованные руки к лицу. Инквизитор дрожал, будто старый дуб под ударами урагана, готовый вот-вот треснуть.

Он произнес не-слово.

Вся его мощь ударила Сарка в лицо, попутно разбив цепь от наручников. Его, как дробью, осы́пало металлическими осколками.

Сарк отшатнулся. Из десятка мелких ран на лице полилась кровь. Алые струи быстро впитывались в белую медицинскую мантию. Левый глаз вытек.

Магос медике яростно закричал на Эйзенхорна. Не-слово отшвырнуло инквизитора назад, но, освободив руки от оков, он сумел уцепиться за стену коридора и удержаться на ногах. Ответное не-слово ударило по Сарку, как кувалда.

Насекомые будто взбесились. Они в огромном количестве теснились на высоких стенах, оставляя следы на белом камне. А теперь начали собираться в длинные копошащиеся ряды, выписывая те слова Энунции, что Сарк и Эйзенхорн метали друг в друга. Драшер понял, что за надписи украшали стены башни, из которой они только что вырвались: древние стрекочущие слова из дочеловеческих времен, записанные буква за буквой на ткани мира. Отметки на камне, появившиеся задолго до того, как их нашел человек. Бесконечные циклы истины и разрушения. Литания Терзания.

Стоя лицом к лицу, окутанные вихрем света и воздушных потоков, Эйзенхорн и Сарк выкрикивали не-слова, пытаясь расщепить тела и души друг друга. Глаза Эйзенхорна светились фиолетовым светом, столь же ярким, как единственное уцелевшее око Сарка.

Эйзенхорн злобным криком заставил Сарка отступить.

— Прочь отсюда! Прочь! — рявкнул он остальным. — Убирайтесь! Он не человек!

— А вы, значит, человек! — спросил Драшер, прикрывая глаза.

Убирайтесь!

Они попытались пробежать мимо схватившихся врагов, но ветер оказался слишком силен, а удары не-слов — слишком мощными. Эйзенхорн сфокусировался и начал выкрикивать фразы на Энунции с помощью пси-усилий, а не рта. Он направлял их своей волей, так впечатлившей магоса Сарка.

Дрэйвен Сарк отлетел к стене, по которой разбежалась сеть трещин. Стрекочущие насекомые сползались в слова вокруг него. Неспособный пошевелиться, он завертелся на месте и завопил. Его кожа начала сморщиваться, сохнуть и осыпаться черной пылью. Магос завыл так, что его рот неестественно растянулся, а стекла в высоких окнах лопнули, обрушившись вниз дождем из осколков.

Черная пыль все так же сыпалась. Сарк превращался в иссохший скелет, завернутый в белую мантию. Наконец бездыханное тело медленно сползло по стене.

— Шевелитесь! — гаркнул Эйзенхорн.

— Вы победили его! — воскликнул Вориет.

— Нет, — ответил инквизитор. — Даже не поцарапал.

Кузнечики кружились вокруг. В конце коридора виднелась открытая дверь, которой раньше не было. Сквозь нее пробивались солнечные лучи.

— Быстро, — приказал Эйзенхорн. — Быстро туда, и не оглядываться.

Они выбрались. Роща посреди Каранинских гор. Ранний вечер. Старые, замшелые камни крепости Кештре, наполовину ушедшие в землю.

Погода выдалась тихая и ясная, но в роще завывал сильный ветер, раскачивая столетние деревья.

Драшер обернулся.

За их спинами зияла темная щель, вертикальный разрыв в пространстве, будто тень полуприкрытой двери. Ветер дул оттуда, принося с собой ветер и рои насекомых. Эта щель просто стояла, без какой-либо опоры или привязки к пространству леса. Рана в ткани реальности, ведущая в другой мир.

Шип вызывает Когтя. Эгида поднимается. Дверь без стен. Шаблон «Ястреб».

— Это еще что такое? — спросила Макс, хватаясь за голову.

— Не останавливаться! — велел Эйзенхорн. — Нам нужно уйти как можно дальше.

— От чего? — спросил Драшер.

— Сарк не погиб, да? — вздохнул Вориет.

— Человеческая часть — погибла, — уточнил Эйзенхорн. Они с трудом пробирались сквозь лес. Вокруг продолжали летать кузнечики. — Физической оболочки больше нет. Но осталась та сущность, которая поселилась внутри магоса Дрэйвена Сарка, когда он был в клетке.

— Что за сущность? — спросил Драшер, запоздало осознав, что не хочет слышать ответ.

— Нечто из варпа, — сказал Вориет.

— Его можно назвать «демоном», — предложил Эйзенхорн.

— Ой, а лучше не надо! — воскликнул магос.

— Можете закрыть дверь? — крикнул Нейл, поддерживая Вориета так, чтобы он двигался в одном темпе с остальными. — И запереть эту штуку внутри?

— Уже нет, — покачал головой Эйзенхорн.

Они спускались по склону, поросшему древним лесом. Впереди журчал ручей. Все птицы внезапно затихли, будто понимая, что сейчас лучше убраться куда подальше.

Ветер, вырывающийся из дыры в ткани мироздания, ревел над долиной. Деревья шелестели и раскачивались из стороны в сторону. В двух сотнях метров за их спинами воздух над Кештре начал щелкать и трещать, словно что-то разрывало его, как патологоанатом медике раскрывает грудную клетку трупа.