Трон Знания. Книга 5 - Такаббир Эль Кебади

– Вилар? – Она подняла взгляд. – Как он погиб?

Адэр поставил щипцы на подставку:

– Я только смирился с его смертью. Давай не будем…

Эйра сползла с перины, направилась к двери.

– Ты куда?

– Поищу человека, который расскажет.

– Когда море отошло от берега, паром завалился набок. Вилар и ещё несколькодворян бросились на помощь. Но они не успели. Их накрыло приливной волной. Тело так и не нашли.

Эйра закружила по спальне:

– Сколько человек было на пароме?

– Сто семнадцать?

– Сколько человек пыталось их спасти?

– Двадцать три.

– Сколько людей за ними наблюдало?

– Откуда ты знаешь, что за ними наблюдали?

– Сколько?

– Четыре сотни. – Адэр преградил ей дорогу. – Эйра, хватит. За окном ночь. Ты только что пришла в себя. Успокойся или я вызову маркиза Ларе.

– На пароме было сто семнадцать человек. К ним на помощь пришли двадцать тричеловека, а четыре сотни наблюдало.

Адэр схватил её за плечи и встряхнул:

– Хватит!

Она не могла остановиться. Ей необходимо увидеть картину не так, как она видит. Пусть разум обманет, она поверит.

– На пароме было...

– Сто семнадцать человек, – выкрикнул Адэр.

– Если бы им на помощь пришли хотя бы две сотни, все бы выжили, – протараторила Эйра. – Они бы успели спастись. Если бы люди были добрее, Вилар бы не погиб. Почему погибают самые лучшие?

– Стихия не делит людей на плохих и хороших. Она уничтожает всех.

Эйра посмотрела Адэру в глаза:

– Я убила семнадцать тысяч человек.

– Из-за меня ты стала восприимчивой к природным катаклизмам. Глупо обвинять барометр в том, что он предсказывает шторм или засуху.

– Я не барометр.

Адэр улыбнулся, провёл рукой по её волосам:

– Все моруны предчувствуют резкое изменение погоды. Раньше они жгли накурганах костры, чтобы предупредить округу о засухе или грозе. Об этом почему-товсе забыли. Даже климы забыли. Ты предупредила ракшадов и рабочих причала. Они выжили благодаря тебе. И твой легат выжил. Их корабли уцелели. Но из-заменя… Я совершаю неблаговидные поступки и делаю тебя слабой.

Эйра закивала. Да-да, она барометр. Надо так думать. И не поняла, как оказалась на кровати. Вмиг переживания растворились в мягком полумраке спальни. Смысл всей жизни в одночасье уместился в горячем дыхании Адэра, в его требовательных губах и руках.

«Я соскучился». – «Я тоже». – «Можно?» – «Нет!» – «Я на грани». – «Вам надоуйти».

Адэр сел. Глядя на пламя в камине, потёр ноги:

– Полгода лежать с тобой в одной постели, целовать твой затылок и думать: авдруг это последний поцелуй… Это мучительно больно. Но сдерживать себя, когданам никто и ничто не мешает – это уже издевательство. Мне скоро тридцать, тебе двадцать восемь. Чего мы ждём? Кто должен окропить нас святой водой, и кудадолжны поставить печать, чтобы ты сказала: «Теперь можно»? И ты не думала, чтосекс – лучшее лекарство от горя? Мне это надо. Тебе – тоже.

Эйра забралась под одеяло. Отвернулась. От хлопка дверями в окнах зазвенелистёкла, в камине зашипел огонь. Это всего лишь ссора. Это мелкая ссора. Он почтигод без женщины… Семнадцать тысяч человек…

Запретив Кенеш входить, Эйра перерыла спальню и не успокоилась, пока не нашлаперчатку с изумрудным ключом и бутылочкой из тёмного стекла. Забившись в уголок кушетки, зубами вытащила пробку. Легко открывается. Затолкала пробку наместо и, стиснув бутылочку в кулаке, позвала Кенеш. Через час старуха, расположившись на полу, пришивала к платьям и пальто потайные кармашки для «амулета».

***

Не утруждая себя объяснениями, Адэр запретил Луге, Мебо и Талашу появляться на правительственном этаже. В этот же день Эйра перебралась в свою старую комнату, расположенную в хозяйственной пристройке. У Талаша тотчас забралиключи от служебной машины. Автомобиль, подарок шабире от ракшадского посла, закрыли в гараже. Эйра хотела встретиться с Адэром, узнать, что происходит – Гюст пообещал сообщить, когда в рабочем расписании правителя появится «окно», но так и не сообщил. На её прошение позволить ей съездит в столицу, чтобы посетить ракшадский храм, пришёл письменный ответ: «Покидать резиденцию запрещаю».

Эйру охватило чувство потерянности. Она совершила ужасную ошибку, когдапризналась Адэру, что его ночи с другими женщинами доставляют ей боль. Нельзя лишать мужчину личной жизни, если не можешь стать частью этой жизни. Теперь Адэр в тупике, в ловушке, борется со своей физиологией. А она превратилась из объекта обожания в объект жалости. Огромная, непоправимая ошибка.

На смену потерянности пришла апатия. Эйра не получала удовольствия отпрогулок по девственно-белому саду, не восторгалась снегом, сверкающим в лучах солнца, не любовалась гирляндами лампочек на кронах деревьев и стенах замка. Прекратила выходить на свежий воздух, запёрлась в комнатушке. Всё что могла, она уже испортила. Оставалось только выпить яд, чтобы избавить себя – от чувствавины, мир – от грядущей катастрофы.

Лёжа на узенькой кровати, куталась в колючее одеяло и смотрела в стену. Жизнь на донышке. Котомка с воспоминаниями за плечами. До пропасти шаг. Теперь мучил последний вопрос: в чём заключалось её предназначение – железный отпечаток дел, которые она должна была совершить, но не совершила?

Она предчувствует внезапные разрушительные переломы в природе, но онанастолько слаба, что её сердце рвётся от напряжения. Слаба, потому что заменилалюбовь к миру любовью к мужчине. Она любит мир. Конечно же, любит. Но мир без Адэра ей не нужен. Возможно, она стала бы предсказательницей катастроф, еслибы до знакомства с Адэром приняла обет безбрачия и сан. Возможно, её предназначением было: не уничтожать мир, а спасать.

Следом пришло понимание: невозможно за несколько минут отправить во все уголки Краеугольных Земель весть о надвигающейся беде. И людям необходимовремя, чтобы найти укрытие. Неужели высшие силы отвели ей роль зловещей пророчицы? Ужасная миссия: предвещать горе, которое нельзя предотвратить.

Она не приняла сан, отказалась исполнять волю Творца – Творец воздал позаслугам: одарил безнадёжной любовью и обострёнными чувствами. Никто из морун не корчится от боли, когда любимый спит с другой женщиной. Они чувствуют, им больно, но это другая боль.

Эйра пыталась убедить себя, что перипетии в жизни Адэра, буйство стихий иобрывы сердечных струн не связаны между собой. А строки, обжигая спину, перечили на разных языках: в природе нет пустоты, нет лишних цепочек событий, совпадения не случайны.

Чтобы встряхнуться, Эйра иногда перечитывала письма. За полгода их собралась солидная стопка. Последнее письмо отправлено из Ракшады перед сезономштормов. Сейчас в Лунной Тверди хозяйничают песчаные бури, кое-гдё льёт дождь. Озёра в оазисах выплёскиваются из берегов. А чувства Иштара впервые выплеснулись на бумагу: «Душа моя… Переживаю… Схожу с ума. Приказал украсить Обитель Солнца цветами, и кажется, что ты до сих пор со мной. Вхожу в твою спальню и слышу, как ты дышишь. Жалею, что отпустил. Жалею, что не вернул. Скажи, что жива. Скажи, что скучаешь».