Метро 2033. Тени Пост-Петербурга - Андрей Дьяков

Голос рассудка и трезвый расчет – по одну сторону баррикад, эмоции и веление сердца – по другую… Когда на кону человеческие жизни, сделать выбор ой как не просто. И счастлив тот, кому удалось прожить свой век, не вступая в противоречие с принципами морали и собственной совестью…

Индеец зажмурился в ожидании выстрела. Страх, липкий и удушливый, сдавил грудную клетку в жестоком спазме, разом вытеснил из головы все мысли, в насмешку оставив всего одно пугающе реальное видение – источенный язвами труп… Его труп! С зияющей дырой в голове, внутри которой уже копошится, обживаясь, сонмище скользких прожорливых червей…

Треск внутренней связи заставил огрызка вздрогнуть и открыть глаза. Таран больше не целился, опустив руку со стволом. Вместо этого командир вслушивался в сбивчивую речь путейца, что лилась из помятого облупившегося динамика. Смысл неразборчивых фраз ускользнул от охваченного паникой сознания Индейца. Удалось различить лишь последние слова:

– … это надо видеть, командир!

Сорвавшись с места, экипаж бросился к кабинам и смотровым бойницам. Каждому не терпелось первым узнать, что же могло так удивить старика, за свой долгий век повидавшего жизнь во всех ее ипостасях.

Панорама за окном действительно вызывала оторопь. Повергала в шок величием и первозданной красотой открывшейся перспективы. Ракетовоз замер на краю гигантской котловины, сплошь заросшей аккуратным густым подлеском. Следуя рельефу низменности, взгляд невольно останавливался на покрытых мхом валунах и живописных лужайках, небрежными мазками разбросанных по полотну пологих спусков и многоуровневых каменных каскадов. А где-то там внизу, в самом центре циклопической природной чаши, отливала утренним багрянцем зеркальная гладь дикого лесного озера. Предрассветный туман лениво стлался над самой водой, а по поверхности то и дело пробегала едва видимая рябь от прикосновений игривого ветерка.

Идиллический пейзаж настолько завладел вниманием путешественников, что только теперь, спустя несколько минут неотрывного созерцания, в глаза бросилась еще одна поразительная особенность этого райского уголка. Несмотря на снег, плотным покрывалом устлавший берега, льда на озере не было.

– Геотермальная зона? – предположила Аврора, нарушив затянувшееся молчание.

– А мне дак без разницы… – зачарованно вздохнул Мигалыч. – Главное, красотища-то какая! Глаз не оторвать!

– Не знаю, доберемся ли когда-нибудь до этого «Алфея», – Таран осуждающе покосился на притихшего Индейца, – но половина миссии, считай, выполнена.

Дым и Глеб созерцали озеро из штурманской кабины «Малютки» и слова командира услышали по трансляции.

– О чем это он? – забывшись, Геннадий ощутимо ткнул соседа локтем в бок.

Мальчик даже не поморщился, продолжая во все глаза разглядывать затянутую дымкой испарений низину. Сердце вдруг сорвалось в бешеный галоп, а губы непроизвольно прошептали:

– Чистые земли… Мы нашли их…

Удар… Еще удар… Изрытый оспинами пулевых попаданий корпус натужно стонал и содрогался каждый раз, когда гигантские колеса преодолевали очередное препятствие. Присыпанный снегом валежник, валуны, коими, вопреки здравому смыслу и логике, было усеяно практически все дно ложбины между горбами пологих холмов, заметно замедляли движение, но тщедушный старик, несмотря на безумную тряску, продолжал гнать ракетовоз, не разбирая дороги. Гнать без оглядки, без видимых ориентиров, с одной-единственной целью – как можно быстрее вытащить отряд из очага радиационного заражения.

Уголок заповедной природы, до глубины души поразивший привыкших к мрачным подземельям путешественников, на поверку оказался не таким уж райским… Смутная тревога охватила Мигалыча в тот самый момент, когда Таран не нашел озера на довоенных картах. Конечно, за прошедшие десятилетия многое могло измениться… Поговаривали даже о землетрясениях, терзавших землю на протяжении нескольких дней после того, как отгремели последние взрывы. Волна прокатившихся по планете катаклизмов вполне могла до неузнаваемости преобразить поверхность, повернуть реки вспять, иссушить плодородные почвы и, наоборот, превратить пустыни в бескрайние зловонные болота. Однако в столь глобальные трансформации верилось с трудом… Пока не пришлось столкнуться с одним из таких «преображений» воочию.

Непростительная оплошность старика грозила обернуться не только крахом экспедиции, но и подорванным здоровьем, а то и гибелью экипажа. Дым оказался первым, кто заподозрил неладное. И то лишь потому, что почувствовал необыкновенный прилив сил, как и в любой другой раз, когда оказывался под воздействием повышенного радиационного фона. Первым выскочив из транспорта, мутант с наслаждением затянулся самокруткой, постоял с минуту, впитывая морозную свежесть тянувшего от воды бриза, но вместо того, чтобы спуститься к берегу, вдруг развернулся и полез обратно в люк.

Команда непонимающе следила за тем, как великан, пригнувшись, проследовал в кабину и, застыв на мгновение возле приборной панели, потянулся к невзрачному на вид переключателю. Когда дозиметр заработал и по отсеку пронеслось эхо зловещих щелчков, затянутая туманом низина тотчас потеряла былое обаяние, а экипаж, стряхнув наваждение, разразился бранью и паническими комментариями.

Вот тогда-то и мелькнула в голове старика страшная догадка о природе возникновения озера. Тактический ядерный заряд в несколько килотонн вполне мог образовать воронку, по размерам сопоставимую с обнаруженной котловиной. «Ракета, сбившаяся с курса? Вполне возможно… – размышлял путеец, бросая тягач в очередной маневр. – Хотя как тогда объяснить растительность на склонах кратера, там, где, по идее, не должно быть ничего, кроме спекшегося в монолитную корку грунта?» От вопросов пухла голова и ломило виски, но все это казалось сущей ерундой по сравнению с переживаниями, что каленым железом жгли душу…

– Подвел я вас, ребятки… – беззвучно шевелились иссохшие губы, в который раз проговаривая слова раскаяния. – Уж простите старика…

Таран так и не отчитал Мигалыча за отключенный прибор, и это гнетущее молчание командира тяготило путейца гораздо больше, чем сдержанная, вполголоса, ругань остальных и немой укор в мимолетных взглядах. Проклиная собственную старческую забывчивость, путеец не отпускал баранку руля до тех пор, пока красный глазок индикатора на приборной панели не потух, а дозиметр не перестал захлебываться тревожной, бьющей по нервам трелью.

Финальным аккордом взревел натруженный двигатель, втаскивая тушу ракетовоза на пригорок, что внезапно преградил дорогу сразу за оставшейся позади лесной чащей. Окутанный клубами сизого дыма, «Малютка» замер посреди ровной, убегающей вдаль просеки.

Пока Безбожник замерял фон внутри отсеков и проверял каждого члена команды по отдельности, никто не проронил ни слова. И лишь услышав долгожданное «Обошлось…», экипаж вздохнул с облегчением.

– Иногда все-таки полезно быть большим и зеленым, – рискнул пошутить Геннадий, отмахиваясь от врача. – Ты, Натаныч, в меня своими приборчиками не тычь. Пустое это. Я скорее от насморка загнусь, чем от этих ваших «рентгенов».