Айша. Возвращение Айши. Дочь Мудрости - Генри Райдер Хаггард

был почти моим современником, и, когда я родилась в последний раз, мир еще звенел славой его подвигов.

Это он, Рассен, заменил примитивное огнепоклонничество, о котором еще напоминают огненные столбы, освещающие Святилище, почитанием Хес, или Исиды, вернее, их общим культам. Несомненно, среди жрецов его армии были поклонники Пахт[82] или Сехмет Львиноголовой: они и принесли с собой тайный культ, выродившийся в убогое колдовство дикарей. Вспоминаю смутно, так оно и было, ведь я первая Хесеа здешнего храма, прибывшая сюда вместе с Рассеном, моим родственником.

Мы с Лео изумленно уставились на нее, и я заметил, что Она внимательно наблюдает за нами сквозь покрывало. Как обычно, упреки ее обрушились на меня, ибо Лео мог думать и делать все, что ему заблагорассудится, не рискуя навлечь на себя ее гнев.

— Ты, Холли, — быстро сказала она, — человек дотошный и подозрительный, ты помнишь только что мною сказанное и полагаешь, будто я лгу.

Я возразил, что я лишь размышлял об очевидном несоответствии между двумя ее утверждениями.

— Не оправдывайся, — сказала она, — в глубине души ты записал меня в лгуньи, и мне это обидно. Знай, глупец: когда я сказала, что Александр Македонский жил до меня, я имела в виду это последнее мое существование. В предыдущем же существовании, хотя я пережила его на тридцать лет, мы родились в одно лето, и я его хорошо знала, ибо была Оракулом, чье мнение он неизменно испрашивал перед каждым походом, моей мудрости он и обязан своими победами. Затем, однако, мы поссорились, я оставила его и присоединилась к Рассену. С того дня яркая звезда Александра стала клониться к закату.

При этих словах Лео издал странный звук, очень похожий на свист. Охваченный отчаянным страхом, подавляя недоверие и стараясь заглушить воспоминания о странном рассказе настоятеля Куена, я быстро спросил:

— И ты хорошо помнишь, Айша, все, что с тобой случилось в том прежнем существовании?

— Нет, не очень хорошо, — ответила она, размышляя, — лишь самые важные события и те, что я смогла воскресить в своей памяти с помощью тайных наук, которые ты называешь колдовством или магией. К примеру, мой Холли, я могу вспомнить, что и ты тоже жил в то время. Я как будто воочию вижу безобразного философа в грязной одежде, переполненного вином и украденными у других знаниями: этот дерзкий осмеливался спорить с самим Александром, пока тот не прогневался и не велел изгнать или утопить его — забыла, что именно.

— Меня звали, случайно, не Диогеном? — вкрадчиво осведомился я, подозревая, что Айша подтрунивает надо мной.

— Нет, — ответила она серьезно, — тебя звали не так. Диоген, о котором ты говоришь, был куда более прославленным философом, человеком истинной, хотя и не без изъянов, мудрости; кроме того, он не был пропойцей. Я все-таки не очень хорошо помню то свое существование, подобно многим последователям Будды, с чьим учением я внимательно знакомилась и о ком ты, Холли, прожужжал мне все уши. Может быть, мы и не встречались с ним в то время. Но я помню, что в Долине Костей, где я нашла тебя, мой Лео, некогда разыгралась великая битва между жрецами-огнепоклонниками и горными племенами с одной стороны, и войсками Рассена, которому помогали обитатели Равнины, с другой. Ибо между ними и горцами в те времена, как и в нынешние, была непримиримая вражда, так что в этой новой войне история лишь повторяется.

— Стало быть, это ты была нашей проводницей? — спросил Лео, испытующе глядя на нес.

— Кто же еще, Лео? Ничего удивительного, что ты не узнал меня в этих погребальных пеленах. Я хотела ждать тебя в Святилище, но, когда я узнала, что вы оба бежали от Атене и уже совсем близко, мое сердце не выдержало и я поспешила вам навстречу в этом безобразном обличье. Я была с вами и на берегу реки и, хотя вы меня не видели, спасла вас от беды.

Я просто умирала от желания видеть тебя, Лео, убедиться, что твое сердце не переменилось, но до наступления назначенного срока ты не должен был слышать мой голос, видеть мое лицо, ибо твоей верности предстояло пройти тяжкое испытание. И я хотела знать, достаточно ли проницателен Холли, чтобы узнать меня и в таком виде, и близок ли он к постижению истины. Именно поэтому на глазах у него я вытащила свой локон из кожаной сумочки, что висела на твоей груди, Лео, и громко, так, чтобы он слышал, причитала над тобой в том странноприимном доме, где вы останавливались. Он как будто бы догадался, но вот ты, Лео, ты даже во сне сразу же узнал меня в незнакомом тебе облике. Да, — добавила она нежно, — и ты сказал несколько сладких слов, хорошо мне запомнившихся.

— Значит, под этим саваном скрывалось твое настоящее лицо, — снова спросил Лео, это обстоятельство очень его интересовало, — то самое прелестное лицо, что я вижу сегодня?

— Может быть... Ты видел то, что хотел, — уклончиво ответила Айша. — К тому же важна сокровенная суть, дух, а не видимость, хотя вы, мужчины, в своем ослеплении придерживаетесь иного мнения. Может быть, мое лицо таково, каким оно видится твоему сердцу, или же таково, каким моя воля являет его глазам и воображению тех, кто на меня смотрит. Но чу! Разведчики натолкнулись на врагов.

Ветер донес отдаленные крики, и мы увидели шеренгу всадников, медленно отъезжающих назад, к нашей передовой линии. Разведчики донесли, что воины Атене отступают. Они привели с собой пленника; допросив его, жрецы выяснили, что Атене не намерена дать нам бой на священной Горе. Она замышляет укрепиться на том берегу реки, которую нам придется переходить вброд: это решение свидетельствовало, что у нее неплохие задатки военачальника.

Таким образом, в тот день не произошло никаких сражений.

До самого вечера мы спускались вниз — гораздо быстрее, естественно, чем поднимались после долгого побега из Калуна. К закату мы достигли места, предназначенного для разбивки лагеря: то была широкая, отлого спускающаяся равнина, которая заканчивалась недалеко от Долины Костей, где мы встретили когда-то нашу таинственную проводницу. Но на этот раз мы шли не по тайному туннелю, по словам Айши сокращающему путь на много миль, ибо он был слишком узок для прохода армии.

Повернув налево, мы обогнули несколько крутых холмов, под которыми проходил этот туннель, и