История "Рассвета" - Александр Чёрный

Глава 60. Саркофаг и тряпка хлорки.

3 марта

Как я и предвидел, полковник Мигунов разошёлся на полную катушку.

Для меня не стал неприятной неожиданностью приказ собрать тела погибших с обеих сторон. Пока мы с «Ёкаем» подключали питание к доставленному саркофагу гоа`улдов, бойцы Палыча приносили убитых. Я получил от офицера команду переквалифицироваться в некроманта и сделать всё возможное, чтобы павшие восстали. Желательно, не в виде некротических конструктов.

Ну, вот. Сам себе противоречит. То становись некромантом, то не используй некротические конструкты… Бесят такие задачи.

Если серьёзно, то за пять минут такие проблемы не решаются. Какой бы чудодейственной магией для простого земного обывателя ни выглядела технология саркофага, даже этот артефакт не может во мгновение ока затеплить жизнь в бездыханном теле. Даже, если оное тело усопло буквально только что. Магия так не работает (с).

Ввиду количества погибших и всего единственного саркофага в наличии, полковник Мигунов чётко расставил приоритеты. Сперва надлежало вернуть к жизни наших бойцов. Затем заняться нашими ранеными, коих после налёта люсианского десанта прибавилось. Потом, если останется ресурс артефакта или ничего не произойдёт с телами, то люсианцев. Всех до единого и безо всяких исключений.

Причём, сказано было в таком ключе, что стало очевидно: тот, кто не выполнит приказ, в этом же саркофаге и будет замурован, вместе с теми, кто не ожил.

Работа продолжалась двое суток. Десяток погибших с нашей стороны, дюжина раненых после штурма опорного пункта, десяток раненых из медсанчасти, полтора десятка убитых люсианских боевиков. Включая, разумеется, экипаж захваченного ал`кеша и майора Мелихова.

Как мы позавчера с Максимычем встали на рассвете, так и до самой ночи сегодняшнего числа нормально не спали. Удавалось прикорнуть буквально на полчаса безо всяких преувеличений. С относительно лёгкими повреждениями от пуль саркофаг гоа`улдов справлялся приблизительно за час, после чего артефакт был готов заняться следующей жертвой. В перерыве между сменой пациентов нам с «Ёкаем» удавалось сомлеть непосредственно подле.

Держались, в основном, на напитке, сваренном из плодов местных ягод: тех самых, которые легли в базу бронебойного энергетика (им меня угощала Томка, когда мы переспали перед вылетом). Старались не налегать: тем паче, что побочные действия и предельная дозировка установлены не были. Но работать как-то надо.

Нам подспудно помогали девчонки. Томка не спала вместе с нами, поддерживая раненых, ожидающих своей очереди к саркофагу. Ей в режиме «принеси-подай» и с самыми примитивными манипуляциями ассистировала Ленка, не до конца отошедшая от шока. Белова под свою ответственность решила нагрузить девушку работой, чтобы та отвлеклась от пережитого стресса. Юлька сразу включилась в работу и подсобила нам с электриком в подключении к сети питания и настройке саркофага. Как оказалось, звание юного гения Рыкова-младшая действительно носит не просто так. С инопланетной технологией расквиталась, как первоклашка с азбукой.

Кстати, о Рыковой…

Аньке не повезло. Об обстоятельствах её гибели я узнаю очень сильно позже. Но в те сутки созерцание её остывающего тела с прострелянной навылет в области сердца грудной клеткой продуктивной работе не способствовало. Это не осталось незамеченным ни для «Ёкая», ни для Томки, ни для Юльки.

Тело Рыковой было помещено в саркофаг мной лично и одним из первых. Кто-то резонно мог возразить и кинуть мне предъяву о превышении должностных полномочий или использовании служебного положения в личных интересах по личным мотивам. Мол, Рыкова – люсианка, хоть и бывшая, что тяжело доказуемо. Сначала надлежало воскресить наших павших бойцов. Потом раненых. И только потом, если останется возможность, потратить её на «люсиков».

К счастью, в округе не нашлось смертника, решившего, что он принадлежит к касте неубиваемых. За всё это время никто не сунулся ко мне с такой претензией, даже, если она у кого-то и была. Чем сэкономил мне патроны, а себе продлил отпущенные Богом дни. Потому что руководствовался я логикой и здравым смыслом, но никоим образом не личными побуждениями. Рыкова – хоть и люсианка, но бывшая, открестившаяся от своей шоблы-воблы. Осознаю, что я ни хрена не контрразведчик, и обрабатывать перебежчиков не умею: это изречение запросто могло оказаться ложным, даже, если звучало из её уст непосредственно. Но, вместе с тем, она – ценный научный сотрудник, биолог, чьи знания оказались востребованы настолько, что её включили в состав экспедиции, возвращение которой было под ну очень большим вопросом. Её знания запросто могли помочь нам выжить на этой планете. И под «нами» я подразумеваю не только тех, кто сейчас тут. Если прилетевшая за нами «Атлантида» решит оставить тут передовой форпост, то им начинания Аньки тоже будут полезны. Хотя бы, на первых порах, если с сотрудниками форпоста не прибудет более квалифицированный научный персонал.

Потому я со спокойной душой и чистой совестью спустя положенное время проверял наличие пульса у нашего биолога, тело которой извлекал из саркофага. Раневой канал на груди затянулся, что неудивительно. Значит, вместе с ним артефакт восстановил и мягкие ткани внутри: лёгкое, плевру, сосуды, сердце. Фантомными несуществующими болями Анька ещё помучается какое-то время (не каждый день в тебя стреляют, вынося сердечный аппарат на хер): для психики не самое простое в забывании. Но жить будет. Что хорошо.

Помощь помощью, но ни Ленка, ни Юлька не нашли в себе сил оставаться с нами дольше, когда на лагерь опускалась ночь. Оно и понятно: и без того вымотанные физически и буквально изнасилованные морально девчонки пережили такое, от чего и подготовленный человек часто лишается здравого рассудка. Их начало вырубать спать, как только диск светила начал касаться верхушек деревьев на закате. До наступления темноты они ещё держались, но как только последний луч на заходе полоснул по ночному небу и полушарие планеты полностью погрузилось во тьму, обе наши малышки поспешили оставить нас и укрылись в здании медсанчасти. По обеим было видно: близкое соседство с покойниками – не то, о чём они мечтали, представляя свою дальнейшую жизнь и карьеру.

Помещённые в саркофаг жертвы не спешили восставать собственноручно. Даже, когда запрограммированный на открытие артефакт раскрывал свои каменные объятия и выпускал пострадавших из недр, редко кто мог самостоятельно открыть глаза, не говоря уже о физической активности. Даже раненых пришлось поднимать на руках и переносить в лазарет на носилках. Про воскрешённых и говорить нечего. Наш