Изгнанники - Михаил Михеев

Ну а потом на планете появится новая элита. Вначале это будут русские и голландцы, которым предстоит служить на этой планете, а потом, возможно, и кто-то из местных приподнимется. Несильно, конечно, но все равно приподнимется. И это хорошо – стремясь подняться вверх, раз уж подвернулся такой шанс, они будут пахать, как проклятые, и это полезно для экономики государства.

В общем, с болгарами разобрались достаточно быстро и качественно. Оставив несколько легких кораблей и экипажи как трофеи, флот двинулся дальше. Тяжелые корабли Соломин оставлять не собирался – незачем распылять силы. С кем-нибудь незначительным разберутся и экипажи эсминцев, а припрется кто сильнее – так надо бить всем флотом. Трофейные же корабли экипажам еще осваивать и осваивать, поэтому пусть пока остаются на месте, там они хоть грозным видом будут не разбирающихся в военном деле обывателей стращать да горячие головы остужать.

Новой целью была, как и планировалось, Малая Чехия. Не такой уж и большой бросок требовался, чтобы до нее добраться. И процесс шел весело – немного и времени прошло, но еще недавно аморфная масса превратилась во флот. Спаянный жесткой дисциплиной, обстрелянный, познавший вкус побед. Пиратский элемент, конечно, присутствовал – пограбить амстердамцы были не против, но побежденных грабили всегда, только называется это взятием трофеев. Против этого русские ничего против не имели – когда-то грабили их, причем и враги, и союзники, ну а когда они стали сильнее, то сами начали брать трофеи у тех, кто имел неосторожность с ними поссориться. Нет, ну в самом-то деле. Во Вторую мировую гитлеровцы грабили музеи, а потом все это досталось американцам с англичанами. Они что, вернули? А вот хрен. Так почему же сейчас русские должны были стесняться? Ну и амстердамцы тоже не стеснялись, беря пример со старших товарищей. А почему бы и нет? Заслужили. Как-никак шкурами рисковали, да и просто перелеты в не самых комфортабельных броненосных коробках отнюдь не сахар.

Однако всему на свете приходит конец. Пришел он и веселью. И Соломин, разбуженный однажды сигналом тревоги и примчавшийся в рубку, был встречен там одним-единственным словом:

– Влипли…

– Угу, – адмирал быстро прошел к своему креслу, склонился над экранами, – это было вполне ожидаемо. Даже удивительно, что так долго ждать пришлось… Ну, господа, где же влипли-то? Право слово, это все несерьезно. По флоту – третье построение. Ход не снижать. Выполнять! И не нервничайте, будет и на их улице панихида. Вы что, забыли, что вы русские? Мы и не таких с потрохами ели.

Не снижая хода, корабли начали перестраиваться в атакующий порядок, а Соломин между тем внимательно рассматривал вражеский флот, оказавшийся на его пути. М-дя, что же так кисло-то? Или его что, всерьез не воспринимают? Это уже оскорбление получается, а за оскорбления положено в морду.

Между тем противник от реакции на их появление, весьма похоже, был в легком шоке. В самом-то деле, флоту карликового государства положено трепетать уже при одном появлении столь титулованных господ, соизволивших лечь в дрейф прямо на их пути, и, как минимум, попытаться обогнуть комитет по встрече по широкой дуге, а вернее всего, сбросить ход и с дрожью в голосе поинтересоваться, чего господа хотят от них, хилых да убогих. Когда же вместо толпы перепуганных провинциалов они увидели перед собой спокойно и четко перестраивающийся для атаки ударный флот, то впали, похоже, в легкий ступор. Флот же Нового Амстердама действовал четко и красиво, как на параде. В самом-то деле, амстердамцы пока еще не знали поражений, зато побед уже хватало, причем и над эскадрой крупной державы в том числе. Это придавало спокойной уверенности в своих силах и желания постучать по лицу любому, кто встал на пути. Вот они и работали четко, как на учениях, и такое полное отсутствие даже намека на панику явилось для противника неожиданностью.

Вот и болтались теперь слившиеся в трогательном единении мерзавцы и фашисты… в смысле англичане и французы прямо на оси атаки, и, кажется, не знали, что делать. А вообще, в размышлениях Соломина об уважении и неуважении был резон. В самом-то деле, Британское Содружество могло выставить флот примерно из двухсот линейных кораблей… Хотя нет, стоп, была же война, значит, если верить данным, переданным имперской разведкой, их осталось примерно половина, около ста. Но, тем не менее, британцы – сотня, французы… Сто шестьдесят семь пополам – восемьдесят или девяносто, точно неизвестно, но потери Французской Деспотии пропорциональны британским. Стало быть, у них на двоих от полутора сотен до двухсот кораблей класса линкор и линейный крейсер. А здесь их – от силы три десятка. И, кстати, ни одного авианосца – стало быть, что бы ни произошло, штурмовать планеты эта эскадра не планирует.

Со стороны же Нового Амстердама было восемнадцать линейных кораблей плюс ударная группа – линейный крейсер, в разы превосходящий все, что даже теоретически могло быть у противника, и четыре «Поморника», которые на двоих без проблем рвали любой английский или французский линкор. Фактически англо-французская эскадра имела менее чем полуторный численный перевес. Учитывая же, что даже старые линкоры имперского производства хоть немного, но превосходили имеющуюся у них сейчас сборную солянку, это преимущество и вовсе опускалось к смехотворному минимуму. Начинать же бой в такой невыгодной ситуации – занятие рискованное.

Конечно, оставалась еще подготовка экипажей – как ни крути, а у англичан с французами она наверняка была выше. Хотя… несколько недель похода и реальных военных действий тоже кое-что значат. При любых раскладах в случае схватки трупов с обеих сторон будет куча. Соломину было интересно, готовы ли к такому раскладу его внезапные противники – платить кровью непонятно за что способен далеко не каждый. В прошлый раз французы, к примеру, сломались, имея еще хорошие шансы на победу. Правда, англичане не трусы, и их флот наверняка заметно более боеспособен, чем французский. Вот только успеют ли они хотя бы перестроиться? Да нет, к сожалению, успеют – время еще есть.

Примерно такие же мысли, очевидно, посетили и голову человека, который командовал эскадрой противника. Ну и почти наверняка там крутилась мысль о том, что стычка с доминионом Российской империи в два счета может перерасти в полномасштабную драку с самой империей. А если они еще и откроют огонь первыми, то империя ответит наверняка. Это если русские ищут повод для того, чтобы подраться. Соломин-то знал, что не ищут, как раз наоборот, стараются обойтись без большой войны, но откуда это знать его нынешнему визави?

Как бы подтверждая его размышления, пошел сигнал с эскадры вероятного противника. Соломин протянул руку, чтобы включить связь, – и остановил жест на середине. Не царское это дело.

– Командир, они требуют выйти на связь, – мальчишка-лейтенант из последнего пополнения разве что не подпрыгивал от нетерпения.

– Ну так ответь: «кто там, какого черта». В точности так и ответь, – лениво отозвался Соломин. – Всему-то вас, молодых, учить надо.

– Но…

– Что «но»? Это не мы должны нервничать, а они перед нами стоять навытяжку. Бегом давай!

В общем-то в словах Соломина был смысл. Разве что они звучали бы правомерно, будь у него при себе чисто русская эскадра. Но что поделать – надо было играть с теми картами, которые были на руках. И еще – у пацана первый серьезный бой, и нечего паниковать! Он должен быть уверен в своих силах и знать, что всегда, при любых обстоятельствах позади него – империя, готовая прийти на помощь.