Милорадович - Александр Бондаренко

Государь был болен, но он пребывал в Таганроге, так что в Петербурге мало кто об этом знал, и все жили более-менее спокойной жизнью.

«Недели за две до 14 декабря у князя Шаховского были в гостях граф М.А. Милорадович и А.И. Якубович. В то же время к князю пришла старушка немка Кирхгоф, мастерица гадать в карты. Сидя с девицами у чайного стола, она по их просьбе гадала… Говор девиц привлек в столовую графа Милорадовича. Он, шутя, припугнул ворожею, сказав, что вышлет ее с жандармами из столицы; потом попросил разложить ему карты, бросив ей на стол 25 рублей ассигнацией. Гадальщица повиновалась и затем объявила, что не смеет сказать графу его будущего из боязни его испугать. Это рассмешило его, и он настойчиво требовал ответа. Тогда ворожея попросила его выйти в другую комнату. Граф исполнил ее желание, она что-то долго говорила ему и возвратилась к нам взволнованная. Немного погодя, когда в столовую вошел граф, мы все приступили к нему, прося, чтобы он нам объявил, что сказала ему ворожея. Он, смеясь, сказал: "Вообразите, mesdames, колдунья сказала мне, что через две недели я буду убит"»[1918].

Знак судьбы или очередная легенда? Даже неизвестно, кто рассказал.

Но вот записи, авторство которых сомнения не вызывает:

«22 (4 декабря). Воскресенье.

…беспокойство за Ангела — он болен… Рюль[1919], матушка очень обеспокоена латинским бюллетенем Виллие[1920], у Ангела желчная желудочная лихорадка; Рюль уходит; говорили; курьер в Таганрог, уходит; говорили… Рюль с переводом бюллетеня, читали, плохих признаков нет, но болезнь тяжела; да сохранит Бог нашего Ангела! Уехал обратно; у детей, Julie ночует у Марии[1922]; у жены, говорили, у себя с нею; уходит, переоделся, ужинали, лег спать»[1923].

Стоит обратить внимание на мелочную подробность всех этих записей: «переоделся, лег спать». Но, может, будущий Николай I уже понимал, что каждая минута этого времени и каждый его шаг принадлежат Истории? Заметим и то, что муштровка войск проводилась ежедневно и неукоснительно…

«23 (5 декабря). Понедельник.

Встал в 9… смотр 2-го батальона Семеновского полка, — великолепно; постоянно беспокойство за Ангела; поехал снова с Деллинсгаузеном[1924] в Инженерный замок, сделал обход… Потапов[1925], новости об Ангеле от Дибича от 12-го — то же… у себя, читал, разделся, лег спать.

25 (7 декабря). Среда.

Встал в 9… смотр 2-го батальона Павловского [полка], — посредственно; провел учения конных пионеров, два эскадрона; недурно…»[1926]

«25 ноября, вечером, часов в 6, я играл с детьми, у которых были гости. Как вдруг пришли мне сказать, что военный генерал-губернатор граф Милорадович ко мне приехал. Я сейчас пошел к нему и застал его в приемной комнате, живо ходящим по комнате, с платком в руке и в слезах; взглянув на него, я ужаснулся и спросил:

— Что это, Михаил Андреевич, что случилось? Он мне отвечал:

— Il у а ипе horrible nouvelle.

Я ввел его в кабинет, и тут он, зарыдав, отдал мне письмо от князя Волконского и Дибича, говоря:

— L'empreur se meurt; il n'y a plus qu'un faible espoir.

У меня ноги подкосились; я сел и прочел письмо, где говорилось, что хотя не потеряна всякая надежда, но что государь очень плох»[1929].

«Я был коротко знаком с действительным статским советником Федором Петровичем Опочининым[1930]… Он мне сказал, что, получив известие, привезенное фельдъегерем, великий князь Николай пригласил к себе председателя Государственного совета князя Петра Васильевича Лопухина, князя Алексея Борисовича Куракина[1931] и графа Михаила Андреевича Милорадовича, бывшего, как известно, тогда военным генерал-губернатором Санкт-Петербурга и, по случаю удаления императора от столицы, облеченного особой властью.

Великий князь объявил им свои права на престолонаследие, известные им по желанию Александра, чтоб он вступил после него на престол, и по отречению Константина Павловича по случаю бракосочетания его с польской девицей Грудзинской, потом княгиней Ловичевой.