Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

— Да, да, да, дочь Сталина сбежала в Америку с помощью американской разведки. Сколько людей Сталин пустил в жертву е..аному учению, а дочку свою не научил.

Зара повернулась к Алеше:

— Попроси его не ругаться при мне.

— Ты, Монька, будто с извозчиками разговариваешь.

— Извините, это я от избытка чувств. Сталин нас загонял в бл..дский коммунистический рай, а родная дочка насрала на его учение и удрала в капиталистический рай, в Америку. Это же сенсация века! Россия задрожит! Алешка, давай частушку пустим в народ — насмешить.

Алеша подумал минуты две и продекламировал:

И Моня помчался в столовую с этой частушкой и с криком:

— Сенсация века — Светлана Сталина сбежала в Америку!

Все на минуту остолбенели, смотрели на него.

— Да-а, Светлана Сталина сбежала в США, да еще не просто сбежала, а с помощью американской разведки! Она была в Индии, и оттуда ее тайно вывезли американцы.

Все возбужденно стали обсуждать новость, особенно горячились женщины:

— Как она могла оставить страну и бросить двоих детей?

Мужчины возражали:

— Вы думаете легко жить в обществе, где каждый ненавидит и проклинает твоего отца?

Моня подытожил:

— Если дочь самого Сталина сбежала в Америку, то, можно сказать, лед тронулся, открывай ворота. Русская земля загудит от топота!

И туг же сочинил анекдот:

— Еврея вызывают в партийный комитет: «Твоя дочь подала заявление на выезд в Израиль? — Ну, да, подала. — Как ты, такой-сякой, воспитал свою дочь?! — Как Сталин».

* * *

Отдых подходил к концу, творческая фантазия Мони все разгоралась, он опять просил Алешу:

— Старик, нужен текст новой песни. Понимаешь, я придумал другой ход сценария: моему крионику все не понравилось в новом будущем, куда его разморозили. Он попросил заморозить себя снова, чтобы его разморозили в прошлом, может, все-таки там было лучше? Ну, а ученые перестарались и разморозили его уже в доисторическом времени. Когда он проснулся, то обнаружил, что стал неандертальцем. Ведь, правда, смешно? Это будет сенсация века!

Алеша был занят Зарой: днем — лыжи, вечером — ее репетиции, потом — жаркая любовь. Ему все было некогда. Он даже советовался с ней:

— Что мне написать для Мони? Он хочет что-нибудь про неандертальца.

— Алеша, напиши про неандертальскую любовь. У тебя же богатая фантазия. Напиши, как неандерталец влюбился в неандерталочку.

— Зара, это замечательно! Ты мне подсказала слово: «неандерталочка». От этого сразу пришла в голову рифма: неандерталец ходил вразвалочку…

Стихи про первобытную любовь

Зара звонко хохотала, читая стихи:

— О, Алеша, ты хулиган! Значит, не надо влюбляться, чтобы… этим заниматься?

Алеша протянул с наивными интонациями:

— Ну, Зара, ведь он же неандерталец, у него еще не развита сфера чувств.

— Все равно, спасибо тебе за мою зимнюю сенсацию. — Зара поцеловала его и уехала.

* * *

Моня еще долго пытался пробить свой сценарий «Приключения крионика». Сколько он ни доказывал, что фильм будет сенсацией века, однако в производство его не пустили. Но денежный аванс обратно не потребовали и даже приняли Моню в Союз кинематографистов. Он заказал себе визитную карточку: «Моня Гендель, сценарист, член Союза кинематографистов» и охотно раздавал ее друзьям. Алеша получил самым первым.

Телефонный звонок в квартире Павла и Августы, голос пожилого человека:

— Павел Борисович, Судоплатов говорит, Пашка ваш.

Павел растерялся на мгновенье, воскликнул:

Пашка, ты? Как ты? Где ты?

— На свободе, выпустили. Мы с Эммой в нашей квартире. Первый звонок к вам.

В памяти Павла мгновенно промелькнули вехи их дружбы. В 1924 году, когда был командиром кавалерийского полка, он взял четырнадцатилетнего Пашку сыном полка, воспитал его и сделал разведчиком. Паренек рос, обожая своего командира и воспитателя, они стали друзьями.

Невероятные перемены происходили в жизни обоих Павлов. Воспитанник дорос до чина генерал-лейтенанта и положения начальника контрразведки России, много сделал для победы в войне с Германией. Но в 1953 году его осудили на пятнадцать лет заключения — по причине личной мести Хрущева. Прошли эти годы — и вот звонок по телефону…

— Павел Борисович, мы с Эммой хотели бы повидать вас.