Плач - К. Дж. Сэнсом

* * *

Барак лежал в той же палате, где умер анабаптист Маккендрик, на той же кровати, рядом с которой на стуле горела дешевая свечка. Его раздели, и одеяло накрывало лишь нижнюю часть его тела. Мускулистый, покрытый шрамами торс Джека был бледен, как будто он уже умер. Мой друг лежал на боку, и окровавленная повязка покрывала то место, куда он получил удар мечом. Его правая рука, обрубок под толстым слоем повязки, лежала на подушке. Я приложил ладонь ко рту.

Дверь в палату отворилась, и вошел человек с лампой. Я узнал старого Сибранта, ассистента Гая. Увидев меня, он нахмурил брови.

– Вы, сэр? Вы уже приходили сюда – к другому человеку, на которого напали…

– Привратник сказал, это вы принесли Барака. Как?.. – спросил я вместо ответа.

– Я шел на дежурство вечером. Я всегда хожу по задним переулкам. Иногда найдешь больного нищего, иногда кого-нибудь брошенного раненого, хотя никогда не было подобного этому. – Старик укоризненно посмотрел на нас: – Это вы бросили его там?

– Нет! Нас схватили, мы ничего не могли сделать. Боже милостивый, похоже, вы успели как раз вовремя!

Возможно, наконец мои молитвы не пропали даром, подумал я.

– Этот человек – наш друг. Пожалуйста, скажите, – мой голос сорвался, – он будет жить?

Сибрант с сомнением посмотрел на нас.

– Эта рана в спине – она нанесена мечом?

– Да.

– Она не повредила жизненно важных органов, насколько я могу судить, но от нее и от того, что сделали с его рукой, он потерял много крови. Боюсь, слишком много, чтобы выжить.

– Он сильный человек.

Помощник Гая покачал головой:

– Нужно быть необычайно сильным, чтобы пережить это. У него есть семья?

Я обменялся страдальческим взглядом с Николасом. До этого я прогнал Тамасин из своих мыслей.

– Да, – запинаясь, ответил я, – и есть ребенок. Его жена ждет второго.

– Пожалуй, лучше не говорить ей, пока не придет доктор, – проговорил Овертон.

– За доктором Малтоном послали, – сказал Сибрант.

– Ты прав, Николас, – ответил я. – Я подожду Гая.

Молодой человек повернулся к старику:

– Мы можем что-нибудь сделать?

Тот посмотрел на пепельно-серую фигуру на кровати.

– Только молиться, сэр, только молиться.

* * *

Вскоре пришел Гай с тяжелым мешком на плече. Он был потрясен и удручен, так как знал Барака почти так же давно, как и меня. Медик посмотрел на нас, а потом – на лежащего на койке Джека и резко вдохнул:

– Что с ним случилось?

– Была стычка на мечах. Его ранили в спину и отрубили кисть руки, – рассказал я.

– Господи Иисусе! – Малтон рассердился. – Эта стычка была частью той твоей миссии?

Я потупился:

– Да.

– И вы были там?

– Да. Но нас схватили и только сейчас отпустили.

Гай подошел к кровати:

– Тамасин знает?

– Я подумал, что лучше дождаться тебя.

Врач не ответил. Он опустился на колени рядом с Бараком, осторожно снял повязку с раны на спине и внимательно осмотрел повреждение, а потом размотал ужасный обрубок руки, все еще сочащийся кровью. На фоне разрубленного мяса белели кости, и я закрыл глаза. Гай осторожно снял повязки и снова посмотрел на меня – его лицо было мрачным, как никогда.

– Никаких признаков заражения не видно – пока. Раны нужно промыть. Но он потерял столько крови, что большинство людей от этого умерли бы. – Врач быстро выпрямился. – Я должен ввести в него жидкость.

– Он будет жить?

– Гораздо вероятнее, что он умрет, – сурово ответил Малтон, и я осознал, как тяжело ему лечить тяжело раненного пациента, который к тому же его друг. – Я знал, что нечто подобное случится, знал! И будут еще мертвые и искалеченные, которых ты принесешь ко мне из-за того, чем ты занимаешься? – Его голос был полон гнева.

– Нет, – ответил я. – Все кончено. Закончилось сегодня.

Медик посмотрел на меня с каменным лицом.

– Стоило ли оно того, Мэтью? – Его голос дрожал от злобы. – Стоило?

– Я думаю, это спасло одного человека. Женщину.

– Какую? Нет, пожалуй, я догадываюсь… – Малтон поднял руку. – Ни слова больше.

– Мой хозяин не хотел, чтобы все кончилось так, – вступился за меня Овертон.

– В этом я не сомневаюсь, – ответил Гай, чуть смягчившись. – А теперь, мастер Николас, вы бы не съездили в дом к миссис Барак и не привезли ее сюда?

– Но в ее состоянии… – запротестовал я.

– Скорее всего, Джек сегодня умрет, – тихо проговорил врач. – Что, по-твоему, скажет Тамасин, если мы откажем ей в возможности побыть с ним до конца?

– Тогда лучше я скажу ей.

– Молодой сделает это быстрее. А тебя я предпочел бы оставить здесь. Может понадобиться твоя помощь, если Сибранта позовут к другим пациентам. – Доктор повернулся к Николасу: – Скажи миссис Барак только, что произошел несчастный случай. Скажи, что я здесь.

Юноша мрачно кивнул:

– Хорошо.

– Поспеши. Возьми мою лошадь, она рядом с домом. И скажи Сибранту, чтобы пришел мне ассистировать.

Николас взглянул на меня. Я кивнул, и парень поспешил из палаты. Когда он ушел, Гай тихо проговорил:

– Ты сможешь посмотреть ей в лицо?

– Я должен.

Медик наклонился и открыл свой мешок. Барак лежал неподвижно.

* * *

Прошел почти час, прежде чем вернулся Николас с Тамасин. Гай все это время промывал раны Джека, двигаясь ловко и спокойно. Я сидел на стуле у кровати – такой измученный, что, несмотря на ужасные обстоятельства, задремал, и очнулся, только когда чуть не упал со стула. В свете лампы, которую держал Сибрант, Малтон с сосредоточенным выражением на смуглом лице менял повязку на руке Барака, переживая бог знает какие чувства. Он остановился и взглянул на меня:

– Ты проспал почти полчаса.

Я посмотрел на Джека. Его дыхание было неровным, прерывистым. Гай сказал:

– Я пытался дать ему попить, влил в рот немного яблочного сока. От этого он подавился и на секунду очнулся.

– Это дает надежду? – спросил я.

– Он не проглотил питье. Нужно ввести в него какое-то питание, чтобы его тело произвело новую кровь взамен потерянной.

Тут я услышал шаги – быстрые, тяжелые Николаса и другие, полегче, следовавшие за его шагами. Дверь открылась, Овертон придержал ее, и вошла Тамасин. Ее глаза расширились, и она тяжело и часто дышала. Я думал, она закричит или упадет в обморок при виде того, в каком состоянии находится ее муж, но женщина лишь посмотрела на Гая и спросила дрожащим голосом: