Семь сестер. Сестра луны - Люсинда Райли

– Рамон, я не верю своим глазам. Ты жив! Я…

– Ступай же ко мне. Дай мне обнять тебя, querida.

У Лусии комок подступил к горлу, когда она увидела, как Рамон обнял ее мать своими тощими, похожими на две палки руками.

– Они что, были хорошо знакомы друг с другом? – спросила у Лусии Ангелина, удивленно наблюдая за происходящим.

– Да, когда-то они хорошо знали друг друга.

– Они любят друг друга, – авторитетно заявила девочка. – Любовь – это ведь красиво, правда?

– Правда, – кивнула головой в ответ Лусия.

Взволнованного встречей Рамона осторожно усадили на единственную табуретку, чтобы он – не дай бог! – не рухнул от переизбытка чувств на пол.

– А куда подевалась вся твоя мебель? – поинтересовалась у него Мария.

– Давным-давно все унесли грабители, – вздохнул в ответ Рамон. – Сейчас у меня из мебели остался только соломенный тюфяк, но я не жалуюсь. Главное – я свободен, а свобода – это все. Однако что вас привело ко мне?

– Микаэла отправилась в свое последнее путешествие на небеса, и нам надо похоронить ее. Ты не знаешь, остались ли еще в Сакромонте мужчины, которые могли бы помочь нам? – спросила у него Мария.

– Не знаю, но это можно будет выяснить. Я… не могу поверить, что ты вернулась домой, Мария. – Рамон смотрел на нее в немом обожании.

– Еще одно чудо, – тихонько прошептала Ангелина, обращаясь к Лусии.

* * *

Две женщины, ребенок и мужчина, такой изможденный, что больше походил на восьмидесятилетнего старика, побрели по пыльным дорожкам Сакромонте на поиски людей, способных помочь им упокоить с миром знахарку и прорицательницу, пользовавшуюся когда-то безмерным авторитетом и уважением во всей их общине. Некоторые обитатели пещер даже не сразу распахивали перед ними двери своих домов, настолько был еще силен страх людей, который тяжелой пеленой накрыл это изрядно поредевшее, можно сказать, почти уничтоженное сообщество цыган. Многие дома и вовсе стояли пустыми. В тех же пещерах, где еще теплилась какая-то жизнь, хозяева, узнав о том, что случилось, немедленно откликались на просьбу, предлагая свою помощь. Несколько крепкого вида мужчин, вооружившись лопатами, отправились на кладбище, чтобы выкопать могилу для Микаэлы, а женщины, объединив свои скудные запасы, тут же принялись стряпать угощение для поминального стола.

Одна из женщин одолжила своего мула, у второго соседа нашлась повозка, которую впрягли в мула. На повозку возложили тело Микаэлы, и разношерстная вереница жителей Сакромонте, похожая скорее на толпу оборванцев, направилась в лес, на местное кладбище, на котором и упокоили известную ворожею.

Поминальный стол накрыли в пещере Марии. Один старый цыган, который в прошлом содержал незаконный питейный бизнес, оборудовав под это дело пустующие пещеры, принес на поминки немного бренди, чтобы собравшиеся смогли выпить за упокой души Микаэлы. Из общины, которая когда-то насчитывала более четырехсот человек, в живых осталось человек тридцать, и все они сейчас собрались за поминальным столом. Над Марией и Лусией много подшучивали по поводу их новых причесок, и по всему чувствовалось, что, несмотря на все ужасы и разрушения последних десяти лет, жизнь в этой цыганской общине еще не угасла окончательно. И вот впервые за все эти годы в Сакромонте послышались звуки фламенко.

– Лусия! Ты должна станцевать для нас, – крикнул кто-то из мужчин, кому от постоянного недоедания бренди, видно, уже ударило в голову.

– Да вы только взгляните на меня! – удивленно округлила глаза Лусия. – У меня же целое пушечное ядро на месте живота. Может, мама станцует? Ведь это же она научила меня всему, что я знаю.

– Господь с вами, нет! – тут же залилась краской смущения Мария, а остальные женщины стали настойчиво подталкивать ее вперед.

– Si! Si! Si! – дружно принялись скандировать собравшиеся и тут же стали хлопать в ладоши, отбивая ритм. Выбора у Марии не оставалось: она со страхом вышла на средину круга. А вдруг ее руки и ноги за столько лет уже забыли, что надо делать? Ведь это же первое ее alegrias por rosas за минувшие двадцать лет. Постепенно к ней присоединились и другие танцоры, во всяком случае, те, у кого еще были силы двигать ногами. Маленькая Ангелина смотрела как завороженная на разворачивающееся на ее глазах действо.

– Ты никогда не была на наших фиестах? – спросила Лусия, склонившись к ней.

– Нет. Но это так красиво! В жизни не видела ничего красивее, – ответила девочка, глаза ее вспыхнули от удовольствия. – Лусия, ведь это же не конец, правда? Это только новое начало!

И Лусия, глядя на то, как Мария, подбадривая Рамона, тоже вывела его в круг, подумала про себя, что, наверное, так оно и есть.

* * *

– Лусия, я хочу попросить тебя кое о чем, – обратилась Мария к дочери, подходя к самодельному гамаку, который они вдвоем смастерили, а потом привязали между двумя апельсиновыми деревьями, чтобы Лусия могла отдыхать там в послеобеденное время.

– О чем именно, мама?

– Ты не будешь возражать, если я приглашу Рамона пожить какое-то время вместе с нами? Он ведь очень болен, и у него ничего нет. Он нуждается в постоянном уходе.

– Конечно, я не возражаю. Вот и Ангелина уже переехала к нам, а вскоре у нас появится ребеночек. Так что в обозримом будущем мы здесь организуем собственную цыганскую коммуну. – Лусия негромко рассмеялась.

– Спасибо тебе, querida. Ангелина считает, что, несмотря на свою болезнь, Рамон вскоре полностью оправится, и тогда он нам может быть даже полезен.

– Будет от него польза или не будет, мама, это пока не столь важно. Но ты хочешь, чтобы он приехал сюда, и это замечательно, – сказала Лусия и добавила с самым невинным выражением лица: – Думаю, спать он может на кушетке в гостиной.

– Я… нет… То есть мне кажется, что будет проще, если он…

– Мамочка, да я же просто подшучиваю над тобой. Я и так знаю, где он будет спать: в твоих объятиях. Могу себе представить, что вообразит Алехандро, когда узнает, что его подружка нашла себе другого воздыхателя. Вот расстроится, поди! – Не дожидаясь ответа матери, Лусия поднялась из гамака и направилась в дом, чтобы попить воды.

– Dios mio! – обратилась она к своему малышу, слегка поглаживая живот. – Ну, разве это не прискорбно, что у моей мамы такая бурная любовная жизнь в отличие от меня?

* * *

Седьмого сентября Лусия проснулась посреди ночи: ей было нехорошо, она вся покрылась испариной. Уже пятый раз за ночь она поднималась с постели, чтобы опорожнить свой мочевой пузырь. Но едва она сделала пару шагов, как почувствовала, что между ног потекла теплая жидкость.

– На помощь! Мамочка! У меня кровь пошла! – не своим голосом закричала Лусия в темноту. На крик немедленно прибежали Мария и Ангелина, спавшие в своих комнатах. Включили свет.