Воздушная гавань - Джим Батчер

Матросы «Хищницы» встретили появление трех тяжелых крейсеров под знаменами Альбиона полным свирепого восторга ревом; те же обернулись с изящной слаженностью танцоров, разворачивая к «Итаске» ряды своих орудий, и в свистопляске света и грохота почти одновременно обрушили на вражеское судно ярость сорока пяти своих пушек.

Дистанция была предельно мала: Байяр опустил свою троицу как раз между «Итаской» и кораблем Гримма.

Пушечные разряды кораблей Альбиона врезались в уже надорванный покров «Итаски», прошили его и впились в корпус. Тяжелые пластины брони, защищавшей «Итаску», были спроектированы для сдерживания именно такого огня и именно из таких орудий, в очень похожих на нынешние обстоятельствах, — но даже «Итаска» не могла игнорировать эту вступительную речь. Пробив ее броню, орудия кораблей Байяра проделали зияющие дыры во внешнем корпусе и устроили пожар во всех скрытых за ним помещениях. В одно мгновение едва ли не половина левого борта «Итаски» попросту исчезла, разлетелась облаками пепла и пламени, золы и обломков исковерканной, докрасна раскаленной брони.

Тем не менее экипаж «Итаски» был слишком дисциплинирован, чтобы сразу расписаться в бессилии, несмотря даже на скорость, с какой Байяр почти идеально провел свою классическую атаку. В тот самый момент, когда крейсерская дивизия открыла огонь, пушки «Итаски» взвыли в ответ — и вся мощь залпа пришлась на «Гремящего».

Крупнокалиберная артиллерия боевого крейсера легко совладала с защитным покровом «Гремящего», а плотность огня «Итаски» означала, что у него не было и единого шанса. Несмотря на то что внешний корпус «Гремящего» был обшит омедненной сталью, на таком расстоянии и против таких орудий эта броня защищала не лучше стеклянного слоя той же толщины. Энергетические разряды насквозь прошили укрепленный борт, проделав в нем достаточно крупную дыру, чтобы внутрь могла влететь яхта, и вырвались на свободу уже по другую сторону корпуса «Гремящего» — в сопровождении обломков брони, огненных струй и обугленных досок, — выпотрошив крейсер единственным мощным залпом.

Гримм увидел, как весь каскад кристаллов правого борта «Гремящего» вышел из строя, породив всплеск небольших взрывов, что вызвало нестабильность уже и кормового подъемного кристалла; крейсер резко завалился на корму и правый борт, палуба накренилась под рискованным углом, а сам он быстро пошел вниз. Деревянная конструкция не выдержала возросшего напряжения, и спинной хребет корабля переломился с треском, не уступавшим в силе звука орудийному выстрелу. Задняя половина воздушного судна, опутанная длинными кусками эфиршелковой сети, потянула обреченную, пылающую, но еще пытавшуюся держаться переднюю часть за собой: ниже, ниже, ниже. Остатки корабля скрылись из глаз, растворились в тумане, — но не прежде, чем кто-то из аэронавтов догадался пустить с борта аварийный буй (по сути, не более чем крошечный подъемный кристалл, прикрепленный к яркому вымпелу).

— Перенести огонь на сети! — проревел Гримм. — Дадим коммодору шанс взять «Итаску» измором!

— Так точно, сэр! Огонь по вражеской сети! — ответил Криди, и пушки «Хищницы» принялись утюжить эфиршелковые сети «Итаски», не позволяя крейсеру двигаться быстрее, чем позволяла мощность его турбин.

«Итаска» продолжала свой прежний маневр, пытаясь развернуться и пряча от неприятелей раскуроченный бок, но «Доблестный» и «Победоносный» уподобились паре волков, кружащих вокруг неуклюжего жирнолося, и разошлись в стороны. Полностью прекратить спуск на столь короткой дистанции корабли Альбиона были не в состоянии, и теперь проскользнули под днище «Итаски» и по обе стороны от нее; каждый накренился на один борт, оставляя противника под прицелом орудий. В ответ «Итаска» опустила неповрежденный правый борт к «Победоносному», тем самым открывая «Доблестному» брюхо.

Еще не вступавшие в бой канониры правого борта «Итаски» дали залп первыми, сосредоточив на «Победоносном» всю огневую мощь. Эти опытные артиллеристы несли службу на боевом крейсере, слывшем гордостью Копья Аврора, и хорошо знали свое дело, — но угол атаки был крайне неудобен, и выпущенные ими разряды легли рассеянно. Защитный покров «Победоносного» ярко вспыхнул изумрудно-зеленым, потушив силу основной части разрядов, но и в этом случае те из них, что достигли цели, обратили в щепки мачты правого борта и одну из надфюзеляжных, а также проделали ряд рваных дыр в орудийной палубе, что обернулось страшными потерями среди канониров. Чуть ли не весь правый бок судна скрылся в пламени.

«Победоносный» и «Доблестный» ответили своими залпами, но защитный покров и толстая броня «Итаски» позволили боевому крейсеру раздраженно отмахнуться от вражеских разрядов, хотя его затянутый в броню корпус звенел огромным гонгом.

В то же самое время «Доблестный» почти улегся на бок, заплывая под «Итаску», — и дал очередь разрядов, в упор расстреливая ее днище.

Защитный покров «Итаски» держался первую полудюжину выстрелов, но затем канониры Байяра начали срывать гигантские куски брони с корпуса корабля, разрушая подфюзеляжные мачты и вгрызаясь в корабль, — так длинный тонкий клинок, вонзенный под ребра человеку, все глубже входит в тело в поисках сердца.

Содрогаясь, «Итаска» принимала на себя удар за ударом, держа «Победоносного» под прицелом орудий правого борта; зарядившись, они взвыли опять.

Второй залп не оказался особенно точным, поскольку Байяр не прекратил молотить по днищу «Итаски», сбивая канонирам прицел, — но для уже израненного «Победоносного» оказалось довольно и этого. Крейсер постарался убрать изуродованные бока от орудий «Итаски», но единственным способом добиться этого было лечь на борт, подставив вражескому огню скудно защищенную броней палубу. Его защитный покров разлетелся в клочья, полыхнув напоследок дождем искр, и тяжелая артиллерия аврорианского судна всей своей мощью вгрызлась в палубу, вырвав из нее огромные куски и устроив десятки отдельных пожаров в небронированных внутренних помещениях.

Качнувшись, «Победоносный» рухнул замертво — как человек после удара кувалдой. Энергетический разряд угодил, должно быть, в цепь кристаллов его правого борта, потому что крейсер внезапно перевернулся на бок и, опускаясь все ниже, продолжал описывать круги, кувыркаясь вдоль своей длинной оси и безнадежно запутываясь в паутине собственных сетей.

Вздрогнув, «Итаска» продолжила свой разворот, постепенно снижаясь с изяществом, невероятным для столь громоздкого судна; пыхтя паровыми двигателями, она спешила обратить свой оставшийся в целости правый борт к «Доблестному». Неотвратимо и грозно исполин готовился нанести решающий удар по последнему из своих противников.

Для Байяра самым верным поступком было бы ускорить движение и постараться опередить неповоротливую «Итаску», точно так же уходя от гибельного залпа, как несколько минут тому назад уклонялся от него Гримм, — но Байяр вместо этого устремился в противоположную сторону, словно надеясь вовсе прекратить бой.

Такое, вроде бы, нелогичное решение казалось вполне ожидаемым для вконец напуганного капитана торгового судна или впервые ступившего на мостик зеленого новичка. Своим маневром Байяр лишь ускорил попадание своего корабля под прицельный огонь канониров «Итаски» и при этом не сумел увеличить дальность их стрельбы, чтобы хоть как-то повлиять на точность попаданий. Хуже всего — маневр открывал неприятелю скудно защищенную корму крейсера, где броня была тоньше, а корабельные системы — уязвимей. Гримм уже вообразил себе, с каким пылом «Итаска» хватается за шанс сделать верный залп и уничтожить последнего серьезного противника.