Книга Короткого Солнца - Джин Вулф

— К чему ты клонишь?

— Мора как-то сказала мне, что ты не веришь в Соседей, в Исчезнувших людей. Когда она сказала это, я подумал, что это просто глупо с твоей стороны; я сам видел Исчезнувших людей и говорил с ними, и даже был спасен ими. Позже, когда у меня было время подумать об этом, я понял, что это было далеко не так глупо, как казалось, что Исчезнувшие люди, которых я видел и с которыми разговаривал здесь и на Синей, физически находились там не больше, чем мы с тобой в тех джунглях на Зеленой.

— Ты думаешь, Инканто, что они могут помочь нам сейчас?

— Очень сомневаюсь. Прежде всего, у меня больше нет кольца, которое дала мне Саргасс. К счастью, я вовсе не уверен, что они нам нужны.

Я снова оглянулся назад:

— Ты... Не имеет значения. Когда-то инхуми охотились на Исчезнувших людей. Ты должна это знать. Это была одна из причин, по которой они оставили эти витки, и, возможно, главная. Когда инхуми охотятся на нас, они похожи на нас. Сейчас я не буду уточнять, но ты должна знать, что я имею в виду. Как ты думаешь, какими были инхуми, когда они охотились на Исчезнувших людей?

— Я сама спрашивала себя об этом. Должно быть, это было чудесно. Чудесно... Для них, я имею в виду.

— Согласен. Давай предположим, что остался какой-то маленький след этого, и он, каким-то образом, передается из поколения в поколение. Ты понимаешь, к чему я клоню?

— Думаю, что да.

— Хорошо.

Я остановился, ожидая, что Валико догонит нас, затем позвал Орева, который приземлился, покачиваясь, у моих ног.

— Когда мы лежали под кустами терновника, Фава, мне отчаянно хотелось согреться, и я, должно быть, подумал о той комнате наверху, одном из самых теплых мест, где я когда-либо бывал. Ты меня понимаешь? Я хочу, чтобы ты сейчас подумала о дворце Дуко в Солдо — о его спальне, если ты там когда-нибудь была. Он, наверное, сейчас в постели.

— Не была. — Поглядев на меня снизу вверх, Фава закрыла глаза, ее широкий гладкий лоб сосредоточенно наморщился.

Мое первое впечатление — ничего не произошло, второе — канализация стала больше или, возможно, всегда была больше, чем я думал.

— Окно! — Валико указал дрожащим пальцем (я никогда этого не забуду) на другую сторону канализации. — Смотрите! Я вижу звезды!

— И я, — сказал я ему. — Идите туда, лейтенант, и откройте его. Не думаю, что вы промочите ноги. — Мой голос не мог выразить всю радость, которую я испытывал в то мгновение, — ни один голос не смог бы.

Валико осторожно попытался сойти со скользкой дорожки, но там не было никакой дорожки. Слизь превратилась в воск, а грязные каменные плиты под ней — в узорчатый пол из самоцветного дерева и поющего дуба.

— Хорош мест? — В голосе Орева прозвучало сомнение.

— Возможно, и нет. Но ты можешь открыть глаза, Фава. Мы уже здесь.

Она так и сделала, огляделась вокруг и схватила меня за руку:

— Там охрана.

— Несомненно.

Валико поднял раму одного большого окна в длинном ряду больших окон. Снаружи донеслись возбужденные голоса, скрежет антабок, а затем безошибочный щелчок затвора, посылающего в дуло новый патрон.

— Там какая-то заваруха, — сказал я Фаве, — в которую мы почти наверняка не должны вмешиваться.

Увидев изящное кресло на возвышении в другом конце комнаты, я спросил ее, не здесь ли Дуко вершит суд, и она кивнула.

— А где он спит?

Она покачала головой:

— Понятия не имею.

— На этом же этаже, я уверен.

Пока мы разговаривали, Орев пролетел в дальний конец комнаты и сделал круг за троном:

— Птиц найти! Здесь дверь!

Он был прав, и дверь была не заперта. Мы обнаружили приемный зал, библиотеку с очень высоким потолком и очень небольшим количеством книг, а затем дверь, охраняемую часовым, который заступил нам дорогу.

Я шагнул вперед и протянул ему свой меч (который он никак не мог взять, так как держал свой карабин) рукояткой вперед.

— Мы из Бланко, — объяснил я. — Мы пришли по просьбе Дуко просить мира.

— Его величие спит!

— Я Фава, — сказала Фава. — Ты должен помнить меня, Марцо[89]. Дуко Ригоглио строго-настрого приказал мне явиться к нему, как только я окажусь здесь, днем или ночью.

Было еще много споров, которые наверняка разбудили бы Дуко, если бы он действительно спал. В конце концов часовой вошел, чтобы посоветоваться с ним, я последовал за ним, а Орев проплыл над нашими головами и приземлился в ногах кровати Дуко.

— Что такое? — Дуко оказался чисто выбритым мужчиной средних лет; почему-то я ожидал увидеть густые усы.

Фава присела в реверансе.

— У этого человека есть карабин! Забери его!

Я велел Валико отдать часовому карабин, что он и сделал, и добавил свой меч, предложив ему положить их в какое-нибудь безопасное место, откуда он сможет достать их и вернуть нам, когда мы уйдем. Новый меч, который я создал для себя, как только он повернулся спиной, имел прямой клинок, как у меча Хряка, а также золотую чеканку, которая очень хорошо смотрелась на фоне черной стали.

— Кто вы такие?

Фава выглядела очень скромной:

— Это Инканто, Ваше величие. Волшебник Инклито? Я уже рассказывала вам о нем и подумала, что вы захотите поговорить с ним.

— Да, захочу. — Дуко уже оправился от своего удивления. Его полное круглое лицо ничего не выражало, а глаза неприятно напомнили мне священную змею, которую я сначала принял за часть статуи Ехидны в Гаоне.

— А это лейтенант Валико из орды Бланко, — сказал я.

Валико поклонился.

Дуко Ригоглио не обратил на него внимания:

— Вы отдали моему стражу свой меч. А теперь у вас есть еще один. Я никому не позволяю носить оружие в моем присутствии.

— Тогда вам следовало бы забрать карабин у своего охранника, — сказал я ему.

— Это ни к чему нас не приведет, Ваше величие, — сказала Фава. — Это все равно что запереть меня за то, что я сказала вам правду, разве вы не видите? Вы снова возьмете меч Инканто, а он сделает еще один или что-нибудь похуже.

— Шелк речь! — добавил Орев.

— Он имеет в виду меня, — объяснил я Дуко. — «Инканто» для него немного длинновато, поэтому он зовет меня Шелк.

— Хорош птиц!

— Ваш компаньон-ребенок, который, как я должен вас предупредить, является сбежавшим преступником, описал мне вашего питомца, — сказал Дуко Ригоглио. — Однако она говорила о ком-то гораздо меньшем. Более обычной птице.