Ассасины - Томас Гиффорд

В помещении царила прохлада, я вдыхал запах пыли и дерева и задавался вопросом: зачем мы здесь? Но вот Д'Амбрицци подвел нас к дальнему концу погреба, взялся за крайний в ряду стеллаж и сдвинул его в сторону. Раздался тихий скрип, стеллаж отъехал, за ним открылась дверь в другое помещение. Д'Амбрицци дал знак следовать за ним.

— Манфреди — человек самонадеянный. Другой бы на его месте установил систему сигнализации, целые ряды видеокамер слежения, особенно в наш-то век бурного развития технологий. Впрочем, тогда люди, устанавливающие эти системы, могли бы допустить утечку информации. Нет ничего хуже... Манфреди так уверен в своей неприкосновенности, так бездумно эгоцентричен, считает себя неуязвимым. Думает, что никто никогда не узнает об этом склепе и о том, что он здесь прячет. Но он глубоко заблуждается. Джакомо Д'Амбрицци знает...

Помещение оказалось гораздо просторнее винного погреба, к тому же здесь было гораздо чище и светлей. Два больших прибора увлажнения воздуха, фильтрационная система, приборы для измерения температуры, автоматические разбрызгиватели воды на случай пожара. Площадью помещение было с два теннисных корта.

— Перед вами, друзья мои, — сказал Д'Амбрицци, — художественные ценности, трофеи Второй мировой войны. И все это, заметьте, находится в подвалах Манфреди Инделикато. Идите, взгляните на эти ящики. Сюда. — Он провел нас между двумя рядами ящиков, стоявших на бетонном полу. — Вот, смотрите!...

На ящиках красовались орлы и свастики Третьего рейха, выведенные черной краской. На некоторых более блеклыми чернилами были написаны имена художников. Энгр, Мане, Джотто, Пикассо, Гойя, Боннар, Дега, Рафаэль, Леонардо, Рубенс. Конца-краю им не было. А часть ящиков была помечена надписью красными чернилами «Vaticano».

— Вполне надежное хранилище, — сказал Д'Амбрицци. — Он заботился о микроклимате. Очень любит изобразительное искусство. Это у него наследственное. И все эти сокровища могут храниться здесь длительное время. Потому что у части этих шедевров весьма сомнительное происхождение. Их можно хранить здесь еще целый век. Если Фреди станет Папой, он непременно позаботится о том, чтобы все это перешло к Церкви...

— А если Папой станете вы? — спросил я.

— Ну, я пока что об этом еще не думал. Но полагаю, что со временем что-нибудь да придумаю. Возможно, Инделикато захочет оставить все это у себя. — Он вздохнул. — Нельзя, чтобы такие сокровища принадлежали одному человеку. А поскольку они нам все равно не достанутся, не мешало бы вам хотя бы взглянуть на них, оценить, так сказать, размах, с которым действовал Инделикато. Если начнете тщательно осматривать содержимое ящиков, то увидите на ряде из них пометки. Для Геринга или Гиммлера, Геббельса, даже для самого Гитлера. Однако Инделикато все же присвоил их... и в ряде случаев, признаю, не без моей помощи.

— Но почему Инделикато? — спросила Элизабет. — Ведь во время войны он был в Риме, никак не был связан с парижскими ассасинами... Вы, а не он, следили за тем, чтобы награбленные сокровища достались Церкви.

— Просто меня они не слишком интересовали. А Фреди, он был правой рукой Папы Пия, когда затевалась вся эта история. Не один только Пий направил меня в Париж делать грязную работу. Пий посоветовался с Инделикато, тот предложил меня. Фреди хотел от меня избавиться. Уже тогда мы были соперниками. Он считал, что мне не выйти живым из той парижской передряги. Думал, что нацисты рано или поздно раскусят меня и убьют. И еще он очень пристально следил за моей работой.

— Он знал о ваших планах расправиться с Папой?

— Да, конечно. Именно к Инделикато поступила информация о заговоре. Именно он затем предупредил Папу, якобы «спас» ему жизнь и тем самым лишь укрепил свои отношения с Пием. Пий никогда этого не забывал.

— А кто сообщил Инделикато? Кто вас предал?

— Человек, которому я доверял, который знал все. Вначале я был уверен, что это Лебек. Теперь знаю, что это не так.

— Но кто же?

Он молча покачал головой. Он не хотел отвечать на этот вопрос.

— Каким же образом Инделикато заполучил все эти сокровища? — спросила Элизабет.

— Пий был человеком благодарным. Он отдал коллекцию Фреди на хранение, в знак доверия и награды за верность. Инделикато должен был сохранить ее для папства. А возможно, Инделикато шантажировал его... — При этой мысли Д'Амбрицци улыбнулся.

— Что ж, — заметил отец Данн, — Пий просто облагодетельствовал его. Ведь семья Инделикато всегда гордилась своей коллекцией. Всегда собирала произведения искусства.

И тут меня осенило.

— Коллекционер, — тихо пробормотал я.

Д'Амбрицци кивнул.

— Да. Именно Инделикато Пий послал в Париж на мои поиски, именно ему велел заняться расследованием убийства Лебека, истории заговора с целью покушения на самого Папу. Но сколько он ни старался, все мы молчали, никто из наших не раскололся. А потом я понял, что он меня просто убьет, чтоб избавиться, раз и навсегда. Да, Пий называл его Коллекционером. Так, вроде бы в шутку. Фреди послали в Париж за мной, но ничего у него не вышло. А как только кончилась война, именно Инделикато предложил Ватикану сделку. То, что вы называете «взаимным шантажом» с участием удравших нацистов. Фреди, он, как паук, плел свою паутину из крови и страха, залавливал в нее нацистов и Церковь, а предметом торга служили произведения искусства. Те дни и есть ключ к его возвышению. Вроде бы серьезный господин, аскет, некоронованный король курии. А на деле Инделикато был бизнесменом. Одному из нас, полагаю, вскоре предстоит умереть, так что другие должны донести все это...

— Ерунда, Джакомо! Иллюзии, вкус к дешевой мелодраме, вот что тебя ослепило! — В дверях за нашими спинами стоял сам его преосвященство кардинал Инделикато. — Что мне тебя бояться? Почему ты должен бояться меня? К чему эти глупые разговоры о смерти? Неужели не достаточно убийств? — На губах его играла еле заметная улыбка, черные глазки нервно обегали присутствующих. В этот момент он напоминал мне Санданато, фанатика и мученика. Похоже, слова Элизабет о том, что Санданато перебежал в стан врага, и это после верного служения Д'Амбрицци, были похожи на правду. Во всяком случае, если судить по выражению лица Инделикато. Эти двое были страшно похожи. Вот только амбиции были разные.

Д'Амбрицци терпеливо улыбнулся.

— Должен извиниться перед вами, друзья мои. Я знал, Фреди, что ты будешь следить за мной, и хотел, чтобы ты был здесь. Они бы никогда не пришли сюда, если бы я сказал им заранее. Зато теперь они видели все доказательства.

— Боюсь, ты создал у этих людей превратное впечатление. Все это дары Церкви от разных государств, пожалованные до и после войны. Я сдаю это помещение Церкви в аренду. Взял картины на хранение. Все это зафиксировано в соответствующих документах.

Д'Амбрицци рассмеялся.

— Зачем ты говоришь это мне, Фреди? Ведь я один из тех, кому немцы разрешили украсть все это! Нет, ей-богу, иногда ты просто смешон!