Военные мемуары. Единство. 1942-1944 - Шарль де Голль

Я хотел бы обсудить с вами некоторые другие вопросы: тяжелое экономическое положение — восстановление экономики сильно затруднено военными обстоятельствами; организация нашей информации, что я поручил Перрелю; еще очень сдержанное отношение духовенства; скрытая враждебность со стороны «белых»… отношения с Соединенными Штатами. Эти отношения хороши, но думаю, что мое появление здесь вызвало у них чувство разочарования. Если бы с самого начала я не проявил непримиримости в некоторых вопросах, то под ложным флагом сотрудничества мы быстро докатились бы, как по намыленной доске, до режима контроля и замаскированного подчинения, чего местное общественное мнение не простило бы нам. К этому нас не должно вынудить даже затруднительное экономическое положение. Мы не должны идти ни на какие уступки, даже временные, когда речь идет о нашем суверенитете…

Господин министр!

Считаю своим долгом, как председатель Мартиникского комитета национального освобождения, который присоединил Антильские острова к Сражающейся Франции, уполномочить казначея Кальви, пережившего вместе с нами эти исторические дни, выразить вам признательность и принести поздравления от имени республиканской Мартиники.

Он подробно расскажет, сколько стараний мы приложили, чтобы наши действия отвечали исключительно французским интересам, и покажет копию письма, которое 3 июля Комитет адресовал его превосходительству государственному секретарю Соединенных Штатов Америки.

Это письмо, как и многие телеграммы, которые были посланы вам в Алжир, дошли до Вашингтона, но Вашингтон задержал их, оставив вас в неведении о наших событиях до того дня, когда мы смогли связаться с вами через остров Доминика и через Лондон.

Но было выражено большое недовольство тем, что мы используем это посредничество.

Выводы напрашиваются сами собой.

Нас здесь беспокоят империалистические поползновения, объектом которых может стать наша страна, но мы полностью доверяем Франции и, вручая вам нашу судьбу, надеемся, что будут сохранены вековые связи, объединяющие нас со страной, которую мы признаем нашей единственной родиной.

Обстоятельства удерживают меня здесь. Но я всей душой стремлюсь встретиться с вами, чтобы передать более полную документацию до того, как будет обсуждаться вопрос о судьбе самой старой из французских и самой французской из старых колоний.

В ожидании этого часа прошу вас, господин министр, принять уверения в моем самом высоком уважении и преданности.

Господин министр!

Имею честь направить вам прилагаемый проект соглашения между правительством его величества (или правительством Соединенных Штатов) и Французским комитетом национального освобождения, имеющего целью уточнить формы сотрудничества, которое должно быть установлено с того дня, когда союзные силы высадятся во Франции, между этими силами, с одной стороны и властями и населением — с другой.

Формулируя этот текст, Комитет освобождения исходил главным образом из желания облегчить всеми доступными ему средствами задачу союзного командования и подчиненных ему войск. Назначение делегата при главнокомандующем, имеющего в своем распоряжении миссию административной связи, казалось Комитету лучшим способом выразить стремление к сотрудничеству английской (или американской) и французской наций. Такое убедительное подтверждение подлинной солидарности предполагает заключение соглашения, имеющего непосредственное отношение к задаче освобождения Франции, что найдет широкий отклик у всех французов.

Я буду рад, если вы незамедлительно передадите эти документы в Форин офис (или в государственный департамент).

Французский комитет национального освобождения считает, что вопросы, затронутые в проекте соглашения, должны быть срочно разрешены…

Примите уверения, господин министр, в моем высоком уважении. (Следует текст проекта соглашения.)

Американский и английский представители посетили меня в 17 час. 30 мин. Они сделали мне устное сообщение, которое можно резюмировать следующим образом.

Несколько дней назад мы вам сообщили, что можно ожидать перемирия с Италией, причем не исключается предположение, что оно будет заключено внезапно. Мы просили вас дать свое разрешение главнокомандующему в случае необходимости подписать соглашение о перемирии и от имени Комитета освобождения, подобно тому, как оно будет подписано от имени других Объединенных Наций. С тех пор положение изменилось; в результате встречи с двумя офицерами, уполномоченными вести переговоры от имени маршала Бадольо, генерал Эйзенхауэр был вынужден подписать соглашение о перемирии чисто военного характера, состоящее из нескольких статей и содержащее только одно политическое условие, которое дает право союзному командующему в соответствующий момент предписать такие общие политические, экономические и другие условия перемирия, которые окажутся необходимыми.

Нам пока не известно, согласится или нет римское правительство, которое находится в состоянии крайней растерянности, на военную капитуляцию; по крайней мере мы хотим попытаться получить от него ответ; в 18 час. 30 мин. генерал Эйзенхауэр выступит со следующим заявлением:

«Итальянское правительство безоговорочно капитулировало. В качестве союзного главнокомандующего я дал согласие на военное перемирие, условия которого были одобрены английским, американским и советским правительствами. Я действовал так в интересах Объединенных Наций. Итальянское правительство обязалось безоговорочно выполнять условия капитуляции. Перемирие было подписано моим представителем и представителем Бадольо. С того же момента оно вошло в силу. Военные действия между вооруженными силами Объединенных Наций и итальянскими войсками немедленно прекращаются. Все итальянцы, которые отныне будут содействовать изгнанию немецкого агрессора с итальянской земли, получат поддержку и помощь Объединенных Наций».

Это заявление будет передано по радио, чтобы вызвать смятение в тот момент, когда начнется большая и рискованная операция высадки войск. Только что заключенный военный акт — это маневр, предпринятый для того, чтобы добиться большого военного успеха.

Я ответил Мэрфи и Макмиллану, что принял к сведению их объяснения… но сожалею, что мы не были поставлены в известность. Прервав меня, Макмиллан сказал, что генерал Жиро был в курсе дела. Это замечание поставило меня в несколько затруднительное положение и, конечно, лишило убедительности мои дальнейшие возражения.

Я задал вопрос: «Когда было подписано соглашение о перемирии?» Не получив точного ответа, я выразил сожаление, что Комитет не был посвящен в эту тайну. Между тем французские войска участвовали в тунисской кампании, захватили пленных и т. д. Я опасаюсь, что это произведет пагубное впечатление и здесь, на Комитет, и на общественное мнение во Франции. Одно лишнее слово в заявлении главнокомандующего могло бы все изменить. Мне оставалось только добавить, что я настаиваю самым серьезным образом на том, чтобы подобный способ действий больше не практиковался и чтобы политические условия перемирия не были доведены до нашего сведения подобным же образом. Нам важно знать эти условия заранее, чтобы иметь возможность обсудить их.