Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Я положила меню на каждую тарелку, на салфетки.

— Замечательно!

— Хозяйка обещала, что рассыльные принесут горячие блюда в девятнадцать часов. Я приготовила сладости, которые будут поданы с шампанским до ужина.

— Вы просто золото, Ивонна. Я буду смотреть из окна своей спальни…

Визгливый лай заставил их вздрогнуть. Жерсанда рассмеялась.

— Господи! Это дает о себе знать рождественский подарок моему сыну Анри. Я закрыла его в комнате малыша. Это, Ивонна, карликовый пудель цвета карамели. Понимаете, в январе наши новобрачные отправятся в Сантьяго-де-Компостела и возьмут с собой овчарку. Я должна была непременно подарить щенка моему херувиму, иначе он будет грустить.

Анжелина, принимавшая поздравления под сводами собора, знала об этом сюрпризе, но сейчас совершенно не думала о щенке, купленном у нотариуса из Сен-Жирона, жена которого держала целое семейство карликовых пуделей. Все восхищались нарядом и красотой Анжелины, но молодая женщина думала только о Катрин Борд, которая могла родить быстрее, чем предполагалось, хотя это был ее первый ребенок. По собору ходили люди, их говор примешивался к радостному перезвону колоколов.

Клеманс Лезаж подошла к Анжелине, чтобы поздравить ее.

— Вы очаровательны, настоящая королева из волшебной сказки! — сказала невестка Гильема.

— А как же ваша рука? — удивилась Анжелина. — Мне сказали, что вы сломали руку, упав с лошади.

— И кто же сказал вам такую глупость? Я написала бы вам об этом в письме, которое непременно кому-нибудь продиктовала бы.

— Николь, горничная… И я не получила от вас ни одного письма после своего визита в ваш мануарий.

— Чертовки! — возмутилась Клеманс. — Я не сама отправляла письма. Теперь мне все ясно.

Никто не обратил внимания на два примечательных факта. За время церемонии небо покрылось тучами, и теперь снежные хлопья летали в холодном воздухе. А Анри де Беснак, затерявшийся среди ног и юбок, подошел к мраморной колонне.

Гильем, сидевший в коляске в нескольких шагах от колонны, узнал ребенка и позвал его:

— Подойди ко мне, малыш…

Доверчивый мальчик исполнил просьбу калеки. Его напомаженные волосы уже растрепались, в зеленых глазах сверкали искорки любопытства.

— Как тебя зовут? — спросил Гильем.

— Анри, мсье. И мне три года. Я задул три свечи, значит, мне три года. Так крестная сказала.

Сходство малыша с его сыном Бастьеном поразило Гильема. Раньше он видел Анри издалека, в профиль, но теперь мог внимательно рассмотреть черты лица мальчика, контур его верхней губы, форму лба…

— Три года! — повторил он, подсчитывая в уме, когда этот прелестный малыш мог быть зачат.

У Гильема закружилась голова, и он закрыл дрожащей рукой глаза.

— У тебя бобо? — спросил Анри.

— Нет, вовсе нет! А кто твоя мама?

— Жерсанда де Беснак! — ответил малыш. — У меня есть брат Луиджи…

— Знаю. Тебе повезло, — пробормотал Гильем. — Оставайся около меня, малыш, кто-нибудь придет за тобой. Иначе ты можешь опять потеряться.

Последние слова имели для Гильема двойственный смысл. Инстинкт не мог его обмануть. Анри был почти точной копией Бастьена, и он родился примерно через семь месяцев после его отъезда на острова.

— Простите, мсье, я заберу его, — сказала Розетта, искавшая Анри. — Спасибо, что приглядели за ним.

И Розетта сочувственно улыбнулась. Печальная участь этого красивого мужчины лет тридцати вызывала в ней жалость к нему, но она не могла забыть, что он заставил жестоко страдать ее сердечную сестру. Девушка, взяв Анри за руку, быстро отошла от Гильема.

— Передайте Анжелине, что я желаю ей счастья, — сказал Гильем. — И пусть она следит за своим крестником!

Бледный от отчаяния, не в состоянии смириться с тем, что сейчас осознал, Гильем устремил свой взгляд на распятие, установленное за хорами. Теперь все прояснилось и стали понятны презрительное отношение к нему молодой женщины, ее обида, желчные упреки.

«Как ей удалось скрыть свою беременность? Кто еще об этом знает? Почему она позволила этой старухе аристократке усыновить малыша? Господи, надели меня терпением! Однажды я узнаю ответы на свои вопросы, и ты, Анжелина, сама дашь их мне! — пообещал себе Гильем. — Я уверен, что Анри — плоть от моей плоти! Это наш сын! Почему, ну почему ты мне ничего не сказала?»

Вернулась Клеманс. Увидев искаженное отчаянием лицо своего деверя, она испугалась.

— Что с тобой?

— Я устал. Помоги мне, я хочу вернуться в мануарий. Нужно купить более совершенное инвалидное кресло. Я не хочу больше ни от кого зависеть…

Клеманс послушно покатила кресло к их фаэтону. Кучер спрыгнул с козел и втащил Гильема внутрь экипажа. Через несколько секунд из собора вышла Анжелина.

— Полагаю, бесполезно тебя просить не ходить к пациентке? — на всякий случай спросил Луиджи. — Но поторопись, а мы подождем.

Прекрасная повитуха, приподняв подол своего роскошного платья, побежала в больницу, узнав от монахини, что Катрин Борд находится там. Ее волосы развевались на ветру. Несмотря на соболью накидку, ей было холодно. Шел снег, и мостовые стали скользкими, но ничто не могло остановить Анжелину.

* * *

Рассерженная Жерсанда де Беснак никак не могла успокоиться. Еще немного, и она обвинила бы Анжелину в том, что та нарочно испортила праздничный обед, который придется подогревать, если новобрачная не появится в ближайшее время.

— Мама, не стоит так изводить себя! Сейчас только семь часов!

— А мы должны были выпить шампанское в шесть! Все пропало!

— Успокойтесь, мадемуазель! Наша Энджи никогда не изменится, — сказала Октавия.

— Если бы вы могли представить, что мне приходилось выносить, когда я жил со своей первой женой, Адриеной! — сказал сапожник, выпивший два бокала мадеры и теперь куривший трубку, сидя около камина. — Зятек, мне очень вас жаль! Вы часто будете оставаться один в любое время дня и ночи.

— Ну что ж! Я буду играть на пианино, чтобы скоротать время, — отозвался Луиджи.

— А не узнать ли нам, как там обстоят дела? — предложил Виктор.

— Кому это «нам»? — насмешливо спросила Ирена, вполне непринужденно чувствовавшая себя в столь приятном обществе.

На ней было праздничное платье, которое одолжила ей Октавия, она была тщательно причесана и выглядела импозантно, держа на руках маленькую Анжелу, прижавшуюся к ее груди.

— Розетте и мне, — ответил молодой военный, в глазах которого сверкали радостные искорки.

— Прекрасная идея! — воскликнула Жерсанда. — Бегите, молодежь, и немедленно приведите Энджи.